В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
– В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
– Просветители – в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
– Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
– 1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет «Происхождение видов» Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
– Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
– Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела одна только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория – антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова «экология», который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX – начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
– Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
– Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта – это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась «синтетической философией» именно потому, потому что она охватывала все – от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
– Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
– Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история – идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию – творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука «спускается» в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
– Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
– О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, чтобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
– Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
– Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена «мрачного обскурантизма». Она подавляет. Наука – это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти – лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
Сразу говорю, речь идет о культе Яхве - христианстве, исламе и иудаизме. Об отношении других культов я судить не могу за отсутствием информации.
Наука и религия - противоположности. Потому что религия исходит из веры и незыблемости авторитетов, а наука из сомнения во всем очевидном и в том, что любой человек, даже самый великий ученый, может ошибаться. Нам очевидно, что солнце меньше земли, и звезды приколочены к небесной тверди. Но на самом деле это не так. Если бы люди не сомневались в очевидном, они ничего бы не достигли.
Простой пример. Иисус Христос создал философскую теорию о непротивлению злу. В которой действительно есть смысл, т.к. зло умножается злом. Это есть основа христианства, без которого она никогда бы не приобрела на первом этапе столько преданных сторонников и потом не стала мировой религией. Но нынешние христиане не хотят или не могут жить по учению Христа. Сказать честно "Иисус устарел" они не осмеливаются. Слава Богу Яхве, есть для этого сонм так называемых теологов, колторые потопят учение в тоннах словоблудия и софистики так, что от него камня на камне не останется. Хочешь пограбить и поубивать уподобившись дикарю каннибалу - объявляешь жертву врагом Бога, насиловать и убивать которую сам бог велел.ТО же самое можно сказать о томах откровенного бреда, написанного "отцами Церкви". Никто не посмеет сказать что они местами, а часто везде несли просто чушь, очевидную для любого современного человека.
У науки проще. Еще древний мудрец сказал "Платон мне друг, но истина дороже". Всяк может ошибаться. Например тысячелетия люди считали, информированные "отцом истории" Геродотом, что египетские пирамиды строили рабы. В нашихъ школьных учебниках были живописные картинки рабского труда строителей. Недавние раскопки доказали, что это не так. Строительство пирамид это были общественные работы. Рабочих хорошо кормили, умерших хоронили по всем обычам. Было даже "соцсоревнование" между бригадами. И ничего. Небо на землю не упало, Геродота не стали уважать меньше. Он же сам писал со слов других уже через многие столетия после тех событий. То же самое можно сказать о верующих ученых. Ломоносов несовершенен как все, и заблуждался, веря в существование еврейского племенного божка Яхве.
Религия всегда боролась и борется с наукой, потому что видет в ней единственную опасность для себя. Все что мы имеем - медицину, технический прогресс, знания о мире, все это отвоёвано в тяжелых и продолжительных боях науки и религии. Религия всегда отступает только шаг за шагом. Отступит - и строит баррикады на новых позициях, которые так же приходится штурмовать. Потому что у науки есть побочный прдукт деятельности, кроме познания мира. Каждое ее открытие не желая того, доказывает глупость и невежкство древних авторитетов и их писанины. А без "авторитетов" религия существовать не может, т.к. она генетически не способна к развитию.
Говорить, что мол не все религии против науки глупо. Они в открытую не выступают только тогда, когда это вредит их имиджу. РПЦ еще недавно было самой терпимейшей и прогрессивной конфессией, Кирилл в "Слове Пастыря" говорил вещи, под которыми обеими руками подписался бы любой атеист, в том числе о науке и религии. А сейчас клерикалы почувствовали силу и поддержку фюрера. Теперь они пошли навязывать свои первобытные антинаучные представления в школы и вузы, чтобы вернуть Россию на 700 лет назад в допетровское время свального православия.
И мне становится страшно. Если этому не противостоять нас ждут настоящие Тёмные Века. Века ненависти, убийств, невежества и процветания всех самых низменных и животных начал.
Вопрос о соотношении науки и религии стал классическим в европейской культуре. Ему посвящена обширнейшая литература, у него есть некие постоянно дискутируемые проблемы, есть свои знаковые фигуры, такие как Дж. Бруно, Л. Ванини, Г. Галилей и др. Один из крупнейших философов XX века А. Уайтхед (1861 - 1947) предельно заострил эту проблему, заявив: «Когда мы принимаем во внимание, какое значение для человечества имеет религия и какое наука, мы можем без преувеличения утверждать, что от решения вопроса об отношении между ними и нынешним поколением зависит дальнейший ход истории».
Действительно, история взаимоотношений между религией и наукой в течение длительного времени представлялась настоящей войной, ареной которой прежде всего была картина Глава 3. Религия в системе культурного универсума мира (космология, астрономия, философия природы) и система образования, которая транслировала принятые в той или иной культуре представления о мире. Говоря о борьбе науки и религии за приоритет, за утверждение своих подходов к объяснению мира, не стоит видеть этот процесс в черно-белом свете. В реальной жизни все было гораздо сложнее и противоречивее. Те люди, чьи имена стали символами борьбы «света» науки с религиозной «тьмой», например Коперник или Ньютон, были глубоко верующими людьми, что естественно для их времени, и не видели в своих открытиях опасности для существования религии. Точно так же, как и сегодня многие ученые - физики, астрофизики, Нобелевские лауреаты - не видят противоречия между научными занятиями и христианской верой. К тому же история показала, что несмотря на бурное развитие науки в последние столетия, религия не только сохранила свои позиции, но, может быть, где-то и упрочила их, если иметь в виду «религиозный ренессанс» второй половины XX века.
Более того, известный российский философ, теоретик науки П.П. Гайденко, анализируя развитие европейской науки, отметила, что «без тех накоплений, которые дала средневековая наука, так же и без того изменения в понимании человека и космоса, которые внесло христианство, невозможно себе представить научной революции, положившей начало новой эры в развитии науки»156. Эта мысль об особой роли христианства в развитии европейской науки особенно активно поддерживается многими теологами. Именно христианская доктрина творения мира, по их мнению, сыграла значительную роль в создании предпосылок для развития экспериментальных основ науки. Десакрализация природы в христианстве, разделение природы и Бога позволяли относиться к ней как к объекту, лишенному божественной тайны, что стимулировало ее рациональное изучение. Кроме того, в заслугу религии ставится и тот факт, что подавляющее число ученых были верующими, а иногда даже представителями духовенства - как Коперник, Кеплер, Мендель и др.
Рождение науки как особого рода деятельности по получению новых знаний принято связывать с античностью. Она рождалась одновременно с философией, преодолевая миф, как единое целостное образование. Окончательно разделиться им удалось только в XVII веке, когда родилась экспериментальная наука. Причем если философия возникла одновременно в трех регионах: Индии, Китае и Греции, то наука появилась только в последней. Это наводит на мысль о том, что «если возникновение философии - процесс, по-видимому, закономерный (она формируется в трех удаленных друг от друга и никак не связанных между собою центрах), то возникновение науки - процесс сугубо локальный и, скорее всего, случайный. Сложись история древнегреческих государств по-иному, и, возможно, наука так никогда бы и не возникла, как никогда не возникла она на Востоке.. Европейская культура оказалась сориентирована на познание внешнего по отношению к человеку мира, а восточная - на познание самого человека, его внутренней (индуизм, буддизм, даосизм) или общественной (конфуцианство) жизни. Отсюда и характерные особенности философии каждого региона - объективизм европейской философии, психологизм индийской и социологизм китайской».
В истории взаимоотношения религии и науки в Европе можно выделить три периода, которые во многом совпадают с периодизацией развития самой науки.
1-й период - античность. Это было время становления философии и науки, обретения ими собственного проблемного поля, выработки методологии. Сохраняется тесная связь религиозных, философских и научных идей. Постепенно происходит десакрализация стихий и явлений природы, отрыв знания от практики и превращение его чистое знание, целью которого становится не получение практически полезного результата, а постижение истины. Научное знание делает свои первые шаги в неразрывном единстве с философией, в границах философских поисков, поэтому отношения науки с религией определяются в это время отношениями философии и религии. Последние же характеризуются как сосуществование, индифферентное или дружественное (1-й тип по приведенной выше типологии).
2-й период - христианское Средневековье. Первая встреча христианства с античной наукой, не до конца порвавшей с философией, произошедшая во II - IV веках, была конфронтационной. Иррационализм христианства вызывал непонимание и резкую критику со стороны античных мыслителей. «Эллинская культура высоко ставила разум, была культурой доказательной мысли. Христианство не могло выдержать полемики с ней на рациональной почве. Его догматы могли быть приняты только вопреки разуму, на веру. Таким образом, раннее христианское богословие и защищавшаяся им религия сами противопоставили себя науке как иррациональное рациональному. Более того, апологеты вели бескомпромиссную борьбу против рациональности. Их опорой были догмы писания, безоговорочный авторитет»160. Всю сложность движения рационального мышления, воспитанного на античной учености, навстречу христианской религиозности показал в своей «Исповеди» Августин Блаженный - человек, прошедший путь от античного ритора до христианского епископа.
Вторая встреча христианского мира с античным философским и научным рационализмом произошла в XII - XIII веках, когда складывается средневековая схоластика, расцветают университеты. Фома Аквинский использует аристотелевскую логику для рационального доказательства бытия Бога. В данном случае можно говорить о служебном использовании античного рационализма. Научная мысль в это время находилась в полном подчинении у религии, однако происходило накопление элементов нового отношения. Складывались представления о естественных законах, что меняло характер познания. Перелом наметился на закате эпохи Возрождения и привел к рождению науки Нового времени и формированию нового этапа в ее взаимоотношениях с религией.
3-й период - Новое время. Наука и религия находятся в ситуации постоянно возрастающей конфронтации на фоне развивающихся процессов секуляризации культуры. Труд Н. Коперника (1473 - 1545) «О вращении небесных сфер» стал провозвестником новых отношений между наукой и религией, толчком к становлению автономии науки по отношению к религии. Благодаря работам Коперника, Тихо Браге, Кеплера, Галилея постепенно утверждалась новая научная картина мира, не определяемая более религиозными императивами. (Хотя сами герои этого процесса от Коперника до Ньютона демонстрировали возможность сосуществования ученого и верующего в одном лице. Так, Галилей, например, писал, что вторая книга - Природа - написана Богом с помощью чисел.) Церковь пробовала бороться с ней. Вехи этой борьбы хорошо известны: сожжение Д. Бруно и М. Серветта, преследование Галилея, занесение в 1616 году книги Н. Коперника в «Индекс запрещенных книг». В середине - второй половине XVII века, несмотря на все сопротивление церкви, новая научная картина мира утверждается во многих университетах Европы и религиозные мыслители вынуждены ее признать. Теперь уже религиозное мировоззрение вынуждено было приспосабливаться к открытиям науки и обосновывать правомерность своего существования в рамках культурного сознания эпохи. Рациональное мышление, все более утверждая себя в науке, становилось сущностной характеристикой всей новой европейской культуры. «Незаметное развитие науки придало фактически новую окраску человеческому сознанию. Эта новизна способов мышления медленно, в течение ряда столетий укоренялась среди европейцев и, наконец, оно проявилось в быстром развитии науки. Новое мышление явилось более важным событием, чем даже новая наука или техника».
Конфликт между религией и наукой возникал прежде всего в сфере астрономии, которая затрагивала основы картины мира и, соответственно, религиозного мировоззрения. Далее он переместился в область философии и методологии научного познания. Р. Декарт развел религию и науку как существующие в разных плоскостях и имеющие разные объекты и методы познания. Однако ни Декарт, ни Спиноза, ни Лейбниц не сталкивали достижения собственно науки, например механики, с религией. Открытая критика религии и становление атеизма появятся лишь в конце XVIII - XIX веке.
Однако и в это время были учения, пытавшиеся соединить религию с философией, наукой, искусством. Важной фигурой в этом отношении является Фридрих Шлейермахер (1768 - 1834), положивший начало формированию современной либеральной протестантской теологии. Впитав в себя идеи Просвещения, опираясь на философию Канта, он пытался на этих новых основаниях выстроить позитивные отношения между религией, наукой, искусством, стремился заключить «вечный договор» между живой христианской верой и научными исследованиями.
4-й период - современный (с 30-х годов XX века). Складывается новый, постконфронтационный этап в отношениях между религией и наукой. Их отношения не стали абсолютно безоблачными и гармоничными, однако утратили былой конфронтационный запал. Сегодня уже никто не может отрицать огромный вклад науки в развитие современной культуры и большие возможности науки в решении глобальных проблем, затрагивающих интересы всех людей на Земле. Наука стала существенным фактором жизни человечества, она активно влияет на миропонимание, жизненные ориентации, систему ценностей. Под воздействием этих особенностей современной культуры христианская церковь, прежде всего католическая и протестантская конфессии, активно модернизируют свои вероучения, стремясь согласовать их с идеями, утвердившимися в обществе. Изменение отношения к науке, которая оценивается в современном христианстве как одно из величайших достижений человечества, - одно из направлений этой модернизации.
Наука развивается динамично, сориентирована на открытие нового знания, в ней отсутствуют раз и навсегда данные авторитеты, религию же отличает консерватизм, традиционность, опора на авторитет. Это нередко было одной из причин конфликтов между ними. Сегодня само существование религии ставится многими мыслителями в зависимость от того, сумеет ли она стать более динамичной. «Когда Дарвин и Эйнштейн выдвинули теории, изменившие наши представления, это было триумфом науки, никто не думал говорить об очередном поражении науки на том основании, что пришлось отказаться от старых идей. Религия не сохранит былой мощи до тех пор, пока она не сможет относиться к изменениям так же, как и наука. Ее принципы могут быть вечными, но формулировка этих принципов должна постоянно совершенствоваться. Сама словесная форма любого положения рано или поздно обнаруживает скрытые в ней неопределенности».
Российский религиовед С.В. Девятова, автор ряда работ по вопросам взаимодействия религии и науки в современном мире, отмечает серьезные изменения в самом христианстве: возросший плюрализм по отношению к новым течениям внутри христианства и в интерпретации некоторых Библейских положений, большое внимание к методологическим проблемам, - что делает христианскую веру более рациональной, допускающей обоснования и доказательства.
В рамках христианской теологии возникло достаточно влиятельное сегодня направление, связанное с методологическим анализом религии и науки. «Это направление не является однородным - в нем есть сторонники модернизма, приверженцы разделения и, наоборот, объединения религии и науки. В решении вопросов: как сегодня должны строиться отношения между религией и наукой, как можно снять напряженность между ними - мнения богословов расходятся. Одни считают, что конфликтов можно избежать, если рассматривать религию и науку как абсолютно разные, не зависящие друг от друга и не связанные между собой, а значит, и не конкурирующие формы человеческой культуры. Другие полагают, что эту проблему можно решить путем определения специфики религии и науки, обозначения границ их возможностей и областей исследования. Третья группа теологов настаивает, что цели, задачи, пути и способы познания мира религией и наукой имеют немало сходных черт, и это позволяет говорить о возможности их совместной деятельности и формирования на этой основе единой, целостной картины мира». Используя большое количество оригинальных текстов, С.В. Девятова анализирует каждое из указанных направлений и приходит к выводу о том, что в отношениях между религией и наукой в XX веке произошел переход от конфронтации к диалогу, пути и возможности которого по-разному определяются в каждом из направлений.
Тейяр де Шарден, христианский теолог, автор книги «Феномен человека», обосновывая принципиальное единство науки и религии, писал: «Двухвековая история страстной борьбы науки и религии доказывает не неправоту одной из них, а то, что они не могут развиваться нормально одна без другой. Религия и наука - две неразрывно связанные стороны или фазы одного и того же полного акта познания, который только один смог бы охватить прошлое и будущее эволюции, чтобы их рассмотреть, измерить и завершить».
Некоторые предпосылки такого сближения создала и наука. Наука постнеклассического этапа, далеко уйдя от механицизма классической науки, отражает мир более сложный, вероятностный. Классическая наука осознавала себя объективной, изучающей мир таким, каков он есть; в современной науке вместе с открытиями А. Эйнштейна, М. Планка и других наметилась тенденция возвращения субъекта в научную теорию (роль наблюдателя в теории относительности). Современное научное мышление отходит от полного детерминизма, допуская существование случайности. Немало известных современных ученых - физиков, астрофизиков, среди которых есть и лауреаты Нобелевской премии, - заявляют о своей религиозности и подчеркивают возможность сосуществования научной и религиозной картины мира. Так, американский физик, Нобелевский лауреат Чарлз Таунс утверждал, что «различия между наукой и религией в значительной степени поверхностные и становятся почти неразличимыми, если рассматривать истинный характер той и другой» . Еще один известный ученый, английский физик-теоретик, один из создателей циклотрона и синхроциклотрона, автор фундаментальных исследований по квантовой физике и теории относительности, Дэвид Бом писал: «"Скрытый порядок" - это мир, лежащий между материей (в ее мирском понимании) и абсолютной трансцендентностью вне материи, как ее представляют теологи. Истинное назначение материи - служить связующей средой для трансцендентного. Гейзенберг показал, что математический порядок - это нечто очень и очень тонкое и абстрактное, очень близкое к тому, что мы обычно называем духом. Различие между материализмом и идеализмом уже становится нечетким и постепенно стирается».
Такие метаморфозы претерпели отношения религии и науки за две с половиной тысячи лет их сосуществования. От индифферентного сосуществования в античности, через полное подчинение науки религии в средние века - к полному драматизма противостоянию и, казалось, окончательной победе науки над религией в Новое время, их отношения трансформируются от конфронтации к новому диалогу в XX веке.
Итак, «наука и религия - разные формы общественного сознания, и как таковые их примирить невозможно. Религия не может удовлетворить социальные потребности, которые обусловили появление науки, и наоборот. Это не означает, что они не могут дополнять друг друга». Л.Н. Митрохин, один из столпов российского философского религиоведения даже заострил вопрос таким образом: «Не является ли ожесточенная конфронтация науки и религии следствием непомерных амбиций каждой из них, навязчивой претензии на подчинение себе всех остальных форм культуры, в том числе и "жизненного мира" человека. Говоря конкретнее, речь идет о претензиях религии на познавательные функции, а науки - на решение смысложизненных, экзистенциальных проблем». Причем проявление авторитаризма может быть как с одной, так и с другой стороны. В Средние века авторитаризм проявляла религия, а в XX веке осознается опасность подобной диктатуры науки, абсолютизация ее рационального метода. Сторонники сциентизма - своеобразного культа науки, сложившегося в XX веке, превратили науку в некое подобие религии.
Любые крайности в оценках места религии и науки в культуре однобоки. Наука и религия - два важнейших феномена духовной культуры человечества, которые пересекаются на ниве познавательной активности, но не являются взаимозаменяемыми, у каждого из них свои функции. Там, где заканчиваются возможности науки как рационального, теоретического, проверяемого знания, вступает в свои права религия как область нерационализируемого опыта, интуитивного, ценностного знания. Религия и атеизм есть формы веры, и наука не может быть арбитром в их споре.
Од ЛАНСЕЛЕН, Мари ЛЕМОНЬЕ
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
– В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
– Просветители – в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
– Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
– 1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет «Происхождение видов» Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
– Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
– Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела одна только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория – антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова «экология», который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX – начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
– Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
– Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта – это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась «синтетической философией» именно потому, потому что она охватывала все – от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
– Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
– Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история – идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию – творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука «спускается» в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
– Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
– О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, чтобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
– Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
– Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена «мрачного обскурантизма». Она подавляет. Наука – это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти – лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
- В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
Просветители - в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
- Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет "Происхождение видов" Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
- Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела однако только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория - антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова "экология", который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX - начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
- Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта - это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась "синтетической философией" именно потому, потому что она охватывала все - от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
- Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история - идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию - творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука "спускается" в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
- Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, скобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
- Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена "мрачного обскурантизма". Она подавляет. Наука - это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти - лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
