Преступление наказание 4 часть кратко

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

А Раскольников пошел прямо к дому на канаве, где жила Соня. Дом был трехэтажный, старый и зеленого цвета. Он доискался дворника и получил от него неопределенные указания, где живет Капернаумов портной. Отыскав в углу на дворе вход на узкую и темную лестницу, он поднялся наконец во второй этаж и вышел на галерею, обходившую его со стороны двора. Покамест он бродил в темноте и в недоумении, где бы мог быть вход к Капернаумову, вдруг, в трех шагах от него, отворилась какая-то дверь; он схватился за нее машинально.

Это я... к вам, - ответил Раскольников и вошел в крошечную переднюю. Тут, на продавленном стуле, в искривленном медном подсвечнике, стояла свеча.

Это вы! Господи! - слабо вскрикнула Соня и стала как вкопанная.

Куда к вам? Сюда?

И Раскольников, стараясь не глядеть на нее, поскорей прошел в комнату.

Через минуту вошла со свечой и Соня, поставила свечку и стала сама перед ним, совсем растерявшаяся, вся в невыразимом волнении и, видимо, испуганная его неожиданным посещением. Вдруг краска бросилась в ее бледное лицо, и даже слезы выступили на глазах... Ей было и тошно, и стыдно, и сладко... Раскольников быстро отвернулся и сел на стул к столу. Мельком успел он охватить взглядом комнату.

Это была большая комната, но чрезвычайно низкая, единственная отдававшаяся от Капернаумовых, запертая дверь к которым находилась в стене слева. На противоположной стороне, в стене справа, была еще другая дверь, всегда запертая наглухо. Там уже была другая, соседняя квартира, под другим нумером. Сонина комната походила как будто на сарай, имела вид весьма неправильного четырехугольника, и это придавало ей что-то уродливое. Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что его, при слабом освещении, даже и разглядеть нельзя было хорошенько; другой же угол был уже слишком безобразно тупой. Во всей этой большой комнате почти совсем не было мебели. В углу, направо, находилась кровать; подле нее, ближе к двери, стул. По той же стене, где была кровать, у самых дверей в чужую квартиру, стоял простой тесовый стол, покрытый синенькою скатертью; около стола два плетеных стула. Затем, у противоположной стены, поблизости от острого угла, стоял небольшой, простого дерева комод, как бы затерявшийся в пустоте. Вот все, что было в комнате. Желтоватые, обшмыганные и истасканные обои почернели по всем углам; должно быть, здесь бывало сыро и угарно зимой. Бедность была видимая; даже у кровати не было занавесок.

Соня молча смотрела на своего гостя, так внимательно и бесцеремонно осматривавшего ее комнату, и даже начала, наконец, дрожать в страхе, точно стояла перед судьей и решителем своей участи.

Я поздно... Одиннадцать часов есть? - спросил он, все еще не подымая на нее глаз.

Есть, - пробормотала Соня. - Ах да, есть! - заторопилась она вдруг, как будто в этом был для нее весь исход, - сейчас у хозяев часы пробили... и я сама слышала... Есть.

Я к вам в последний раз пришел, - угрюмо продолжал Раскольников, хотя и теперь был только в первый, - я, может быть, вас не увижу больше...

Вы... едете?

Не знаю... все завтра...

Так вы не будете завтра у Катерины Ивановны? - дрогнул голос у Сони.

Не знаю. Все завтра утром... Не в том дело: я пришел одно слово сказать...

Он поднял на нее свой задумчивый взгляд и вдруг заметил, что он сидит, а она все еще стоит перед ним.

Что ж вы стоите? Сядьте, - проговорил он вдруг переменившимся, тихим и ласковым голосом.

Она села. Он приветливо и почти с состраданием посмотрел на нее с минуту.

Какая вы худенькая! Вон какая у вас рука! Совсем прозрачная. Пальцы как у мертвой.

Он взял ее руку. Соня слабо улыбнулась.

Я и всегда такая была, - сказала она.

Когда и дома жили?

Ну, да уж конечно! - произнес он отрывисто, и выражение лица его, и звук голоса опять вдруг переменились. Он еще раз огляделся кругом.

Это вы от Капернаумова нанимаете?

Они там, за дверью?

Да... У них тоже такая же комната.

Все в одной?

В одной-с.

Я бы в вашей комнате по ночам боялся, - угрюмо заметил он.

Хозяева очень хорошие, очень ласковые, - отвечала Соня, все еще как бы не опомнившись и не сообразившись, - и вся мебель, и все... все хозяйское. И они очень добрые, и дети тоже ко мне часто ходят...

Это косноязычные-то?

Да-с... Он заикается и хром тоже. И жена тоже... Не то что заикается, а как будто не все выговаривает. Она добрая, очень. А он бывший дворовый человек. А детей семь человек... и только старший один заикается, а другие просто больные... а не заикаются... А вы откуда про них знаете? - прибавила она с некоторым удивлением.

Мне ваш отец все тогда рассказал. Он мне все про вас рассказал... И про то, как вы в шесть часов пошли, а в девятом назад пришли, и про то, как Катерина Ивановна у вашей постели на коленях стояла

Соня смутилась.

Я его точно сегодня видела, - прошептала она нерешительно.

Отца. Я по улице шла, там подле, на углу, в десятом часу, а он будто впереди идет. И точно как будто он. Я хотела уж зайти к Катерине Ивановне...

Вы гуляли?

Да, - отрывисто прошептала Соня, опять смутившись и потупившись.

Катерина Ивановна ведь вас чуть не била, у отца-то?

Ах нет, что вы, что вы это, нет! - с каким-то даже испугом посмотрела на него Соня.

Так вы ее любите?

Ее? Да ка-а-ак же! - протянула Соня жалобно и с страданием сложив вдруг руки. - Ах! вы ее... Если б вы только знали. Ведь она совсем как ребенок... Ведь у ней ум совсем как помешан... от горя. А какая она умная была... какая великодушная... какая добрая! Вы ничего, ничего не знаете... ах!

Соня проговорила это точно в отчаянии, волнуясь и страдая, и ломая руки. Бледные щеки ее опять вспыхнули, в глазах выразилась мука. Видно было, что в ней ужасно много затронули, что ей ужасно хотелось что-то выразить, сказать, заступиться. Какое-то ненасытимое сострадание, если можно так выразиться, изобразилось вдруг во всех чертах лица ее.

Била! Да что вы это! Господи, била! А хоть бы и била, так что ж! Ну так что ж? Вы ничего, ничего не знаете... Это такая несчастная, ах, какая несчастная! И больная... Она справедливости ищет... Она чистая. Она так верит, что во всем справедливость должна быть, и требует... И хоть мучайте ее, а она несправедливого не сделает. Она сама не замечает, как это все нельзя, чтобы справедливо было в людях, и раздражается... Как ребенок, как ребенок! Она справедливая, справедливая!

А с вами что будет?

Соня посмотрела вопросительно.

Они ведь на вас остались. Оно, правда, и прежде все было на вас, и покойник на похмелье к вам же ходил просить. Ну, а теперь вот что будет?

Не знаю, - грустно произнесла Соня.

Они там останутся?

Не знаю, они на той квартире должны; только хозяйка, слышно, говорила сегодня, что отказать хочет, а Катерина Ивановна говорит, что и сама ни минуты не останется.

С чего ж это она так храбрится? На вас надеется?

Ах нет, не говорите так!.. Мы одно, заодно живем, - вдруг опять взволновалась и даже раздражилась Соня, точь-в-точь как если бы рассердилась канарейка или какая другая маленькая птичка. - Да и как же ей быть? Ну как же, как же быть? - спрашивала она, горячась и волнуясь. - А сколько, сколько она сегодня плакала! У ней ум мешается, вы этого не заметили? Мешается; то тревожится, как маленькая, о том, чтобы завтра все прилично было, закуски были и все... то руки ломает, кровью харкает, плачет, вдруг стучать начнет головой об стену, как в отчаянии. А потом опять утешится, на вас она все надеется: говорит, что вы теперь ей помощник и что она где-нибудь немного денег займет и поедет в свой город, со мною, и пансион для благородных девиц заведет, а меня возьмет надзирательницей, и начнется у нас совсем новая, прекрасная жизнь, и целует меня, обнимает, утешает, и ведь так верит! так верит фантазиям-то! Ну разве можно ей противоречить? А сама-то весь-то день сегодня моет, чистит, чинит корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в комнату втащила, запыхалась, так и упала на постель; а то мы в ряды еще с ней утром ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не знаете... Тут же в лавке так и заплакала, при купцах-то, что недостало... Ах, как было жалко смотреть.

Ну и понятно после того, что вы... так живете, - сказал с горькою усмешкой Раскольников.

А вам разве не жалко? Не жалко? - вскинулась опять Соня, - ведь вы, я знаю, вы последнее сами отдали еще ничего не видя. А если бы вы все-то видели, о господи! А сколько, сколько раз я ее в слезы вводила! Да на прошлой еще неделе! Ох, я! Всего за неделю до его смерти. Я жестоко поступила! И сколько, сколько раз я это делала. Ах как теперь целый день вспоминать было больно!

Соня даже руки ломала говоря, от боли воспоминания.

Это вы-то жестокая?

Да я, я! Я пришла тогда, - продолжала она плача, - а покойник и говорит: "прочти мне, говорит, Соня, у меня голова что-то болит, прочти мне... вот книжка", у Лебезятникова, тут живет, он такие смешные книжки все доставал. А я говорю: "мне идти пора", так и не хотела прочесть, а зашла я к ним, главное чтоб воротнички показать Катерине Ивановне; мне Лизавета, торговка, воротнички и нарукавнички дешево принесла, хорошенькие, новенькие и с узором. А Катерине Ивановне очень понравились, она надела и в зеркало посмотрела на себя, и очень, очень ей понравились: "подари мне, говорит, их, Соня, пожалуйста". Пожалуйста попросила, и уж так ей хотелось. А куда ей надевать? Так: прежнее, счастливое время только вспомнилось! Смотрится на себя в зеркало, любуется, и никаких-то, никаких-то у ней платьев нет, никаких-то вещей, вот уж сколько лет! И ничего-то она никогда ни у кого не попросит; гордая, сама скорей отдаст последнее, а тут вот попросила, - так уж ей понравились! А я и отдать пожалела, "на что вам, говорю, Катерина Ивановна?" Так и сказала, "на что". Уж этого-то не надо было бы ей говорить! Она так на меня посмотрела, и так ей тяжело-тяжело стало, что я отказала, и так это было жалко смотреть... И не за воротнички тяжело, а за то, что я отказала, я видела. Ах, так бы, кажется, теперь все воротила, все переделала, все эти прежние слова... Ох, я... да что!.. вам ведь все равно!

Эту Лизавету торговку вы знали?

Да... А вы разве знали? - с некоторым удивлением переспросила Соня.

Катерина Ивановна в чахотке, в злой; она скоро умрет, - сказал Раскольников, помолчав и не ответив на вопрос.

Ох, нет, нет, нет! - И Соня бессознательным жестом схватила его за обе руки, как бы упрашивая, чтобы нет.

Да ведь это ж лучше, коль умрет.

Нет, не лучше, не лучше, совсем не лучше! - испуганно и безотчетно повторяла она.

А дети-то? Куда ж вы тогда возьмете их, коль не к вам?

Ох, уж не знаю! - вскрикнула Соня почти в отчаянии и схватилась за голову. Видно было, что эта мысль уж много-много раз в ней самой мелькала, и он только вспугнул опять эту мысль.

Ну а коль вы, еще при Катерине Ивановне, теперь, заболеете и вас в больницу свезут, ну что тогда будет? - безжалостно настаивал он.

Ах, что вы, что вы! Этого-то уж не может быть! - и лицо Сони искривилось страшным испугом.

Как не может быть? - продолжал Раскольников с жесткой усмешкой, - не застрахованы же вы? Тогда что с ними станется? На улицу всею гурьбой пойдут, она будет кашлять и просить, и об стену где-нибудь головой стучать, как сегодня, а дети плакать... А там упадет, в часть свезут, в больницу, умрет, а дети...

Ох, нет!.. Бог этого не попустит! - вырвалось наконец из стесненно груди у Сони. Она слушала, с мольбой смотря на него и складывая в немой просьбе руки, точно от него все и зависело.

Раскольников встал и начал ходить по комнате. Прошло с минуту. Соня стояла, опустив руки и голову, в страшной тоске.

А копить нельзя? На черный день откладывать? - спросил он, вдруг останавливаясь перед ней.

Нет, - прошептала Соня.

Разумеется, нет! А пробовали? - прибавил он чуть не с насмешкой.

Пробовала.

И сорвалось! Ну, да разумеется! Что и спрашивать!

И опять он пошел по комнате. Еще прошло с минуту.

Не каждый день получаете-то?

Соня больше прежнего смутилась, и краска ударила ей опять в лицо.

Нет, - прошептала она с мучительным усилием.

С Полечкой, наверно, то же самое будет, - сказал он вдруг.

Нет! нет! Не может быть, нет! - как отчаянная, громко вскрикнула Соня, как будто ее вдруг ножом ранили. - Бог, бог такого ужаса не допустит!..

Других допускает же.

Нет, нет! Ее бог защитит, бог!.. - повторяла она, не помня себя.

Да, может, и бога-то совсем нет, - с каким-то даже злорадством ответил Раскольников, засмеялся и посмотрел на нее.

Лицо Сони вдруг страшно изменилось: по нем пробежали судороги. С невыразимым укором взглянула она на него, хотела было что-то сказать, но ничего не могла выговорить и только вдруг горько-горько зарыдала, закрыв руками лицо.

Вы говорите, У Катерины Ивановны ум мешается; у вас самой ум мешается, - проговорил он после некоторого молчания.

Прошло минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и не взглядывая на нее. Наконец подошел к ней; глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали... Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу. Соня в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел как совсем сумасшедший.

Что вы, что вы это? Передо мной! - пробормотала она, побледнев, и больно-больно сжало вдруг ей сердце.

Он тотчас же встал.

Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился, - как-то дико произнес он и отошел к окну. - Слушай, - прибавил он, воротившись к ней через минуту, - я давеча сказал одному обидчику, что он не стоит одного твоего мизинца... и что я моей сестре сделал сегодня честь, посадив ее рядом с тобою.

Ах, что вы это им сказали! И при ней? - испуганно вскрикнула Соня, - сидеть со мной! Честь! Да ведь я... бесчестная... я великая, великая грешница! Ах, что вы это сказали!

Не за бесчестие и грех я сказал это про тебя, а за великое страдание твое. А что ты великая грешница, то это так, - прибавил он почти восторженно, - а пуще всего, тем ты грешница, что понапрасну умертвила и предала себя. Еще бы это не ужас! Еще бы не ужас, что ты живешь в этой грязи, которую так ненавидишь, и в то же время знаешь сама (только стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни от чего не спасаешь! Да скажи же мне наконец, - проговорил он, почти в исступлении, - как этакой позор и такая низость в тебе рядом с другими противоположными и святыми чувствами совмещаются? Ведь справедливее, тысячу раз справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить!

А с ними-то что будет? - слабо спросила Соня, страдальчески взглянув на него, но вместе с тем как бы вовсе и не удивившись его предложению. Раскольников странно посмотрел на нее.

Он все прочел в одном ее взгляде. Стало быть, действительно у ней самой была уже эта мысль. Может быть, много раз и серьезно, что теперь почти и не удивилась предложению его. Даже жестокости слов его не заметила (смысла укоров его и особенного взгляда его на ее позор, она, конечно, тоже не заметила, и это было видимо для него). Но он понял вполне, до какой чудовищной боли истерзала ее, и уже давно, мысль о бесчестном и позорном ее положении. Что же, что же бы могло, думал он, по сих пор останавливать решимость ее покончить разом? И тут только понял он вполне, что значили для нее эти бедные, маленькие дети-сироты и та жалкая, полусумасшедшая Катерина Ивановна, с своею чахоткой и со стуканием об стену головою.

Но тем не менее ему опять-таки было ясно, что Соня с своим характером и с тем все-таки развитием, которое она получила, ни в каком случае не могла так оставаться. Все-таки для него составляло вопрос: почему она так слишком уже долго могла оставаться в таком положении и не сошла с ума, если уж не в силах была броситься в воду? Конечно, он понимал, что положение Сони есть явление случайное в обществе, хотя, к несчастию, далеко не одиночное и не исключительное. Но эта-то самая случайность, эта некоторая развитость и вся предыдущая жизнь ее могли бы, кажется, сразу убить ее при первом шаге на отвратительной дороге этой. Что же поддерживало ее? Не разврат же? Весь этот позор, очевидно, коснулся ее только механически; настоящий разврат еще не проник ни одною каплей в ее сердце: он это видел; она стояла перед ним наяву...

"Ей три дороги, - думал он: - броситься в канаву, попасть в сумасшедший дом, или... или, наконец, броситься в разврат, одурманивающий ум и окаменяющий сердце". Последняя мысль была ему всего отвратительнее; но он был уже скептик, он был молод, отвлеченен и, стало быть, жесток, а потому и не мог не верить, что последний выход, то есть разврат, был всего вероятнее.

"Но неужели ж это правда, - воскликнул он про себя, - неужели ж и это создание, еще сохранившее чистоту духа, сознательно втянется наконец в эту мерзкую, смрадную яму? Неужели это втягивание уже началось, и неужели потому только она и могла вытерпеть до сих пор, что порок уже не кажется ей так отвратительным? Нет, нет, быть того не может! - восклицал он, как давеча Соня, - нет, от канавы удерживала ее до сих пор мысль о грехе, и они, те... Если же она до сих пор еще не сошла с ума... Но кто же сказал, что она не сошла уже с ума? Разве она в здравом рассудке? Разве так можно говорить, как она? Разве в здравом рассудке так можно рассуждать, как она? Разве так можно сидеть над погибелью, прямо над смрадною ямой, в которую уже ее втягивает, и махать руками, и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли ждет? И наверно так. Разве все это не признаки помешательства?"

Он с упорством остановился на этой мысли. Этот исход ему даже более нравился, чем всякий другой. Он начал пристальнее всматриваться в нее.

Так ты очень молишься богу-то, Соня?- спросил он ее.

Соня молчала, он стоял подле нее и ждал ответа.

Что ж бы я без бога-то была? - быстро, энергически прошептала она, мельком вскинув на него вдруг засверкавшими глазами, и крепко стиснула рукой его руку.

"Ну, так и есть!" - подумал он.

А тебе бог что за это делает? - спросил он, выпытывая дальше.

Соня долго молчала, как бы не могла отвечать. Слабенькая грудь ее вся колыхалась от волнения.

Молчите! Не спрашивайте! Вы не стоите!.. - вскрикнула она вдруг, строго и гневно смотря на него.

"Так и есть! так и есть!" - повторял он настойчиво про себя.

Все делает! - быстро прошептала она, опять потупившись.

"Вот и исход! Вот и объяснение исхода!" - решил он про себя, с жадным любопытством рассматривая ее.

С новым, странным, почти болезненным, чувством всматривался он в это бледное, худое и неправильное угловатое личико, в эти кроткие голубые глаза, могущие сверкать таким огнем, таким суровым энергическим чувством, в это маленькое тело, еще дрожавшее от негодования и гнева, и все это казалось ему более и более странным, почти невозможным. "Юродивая! юродивая!" - твердил он про себя.

На комоде лежала какая-то книга. Он каждый раз, проходя взад и вперед, замечал ее; теперь же взял и посмотрел. Это был Новый завет в русском переводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете.

Это откуда? - крикнул он ей через комнату. Она стояла все на том же месте, в трех шагах от стола.

Мне принесли, - ответила она, будто нехотя и не взглядывая на него.

Кто принес?

Лизавета принесла, я просила.

"Лизавета! Странно!" - подумал он. Все у Сони становилось для него как-то страннее и чудеснее, с каждою минутой. Он перенес книгу к свече и стал перелистывать.

Где тут про Лазаря? - спросил он вдруг.

Соня упорно глядела в землю и не отвечала. Она стояла немного боком к столу.

Про воскресение Лазаря где? Отыщи мне, Соня.

Она искоса глянула на него.

Не там смотрите... в четвертом евангелии... - сурово прошептала она, не подвигаясь к нему.

Найди и прочти мне, - сказал он, сел, облокотился на стол, подпер рукой голову и угрюмо уставился в сторону, приготовившись слушать.

"Недели через три на седьмую версту, милости просим! Я, кажется, сам там буду, если еще хуже не будет", - бормотал он про себя.

Соня нерешительно ступила к столу, недоверчиво выслушав странное желание Раскольникова. Впрочем, взяла книгу.

Разве вы не читали? - спросила она, глянув на него через стол, исподлобья. Голос ее становился все суровее и суровее.

Давно... Когда учился. Читай!

А в церкви не слыхали?

Я... не ходил. А ты часто ходишь?

Н-нет, - прошептала Соня.

Раскольников усмехнулся.

Понимаю... И отца, стало быть, завтра не пойдешь хоронить?

Пойду. Я и на прошлой неделе была... панихиду служила.

По Лизавете. Ее топором убили.

Нервы его раздражались все более и более. Голова начала кружиться.

Ты с Лизаветой дружна была?

Да... Она была справедливая... она приходила... редко... нельзя было. Мы с ней читали и... говорили. Она бога узрит.

Странно звучали для него эти книжные слова, и опять новость: какие-то таинственные сходки с Лизаветой, и обе - юродивые.

"Тут и сам станешь юродивым! заразительно!" - подумал он. - Читай! - воскликнул он вдруг настойчиво и раздражительно.

Соня все колебалась. Сердце ее стучало. Не смела как-то она ему читать. Почти с мучением смотрел он на "несчастную помешанную".

Зачем вам? Ведь вы не веруете?.. - прошептала она тихо и как-то задыхаясь.

Читай! Я так хочу! - настаивал он, - читала же Лизавете!

Соня развернула книгу и отыскала место. Руки ее дрожали, голосу не хватало. Два раза начинала она, и все не выговаривалось первого слога.

"Был же болен некто Лазарь, из Вифании..." - произнесла она наконец, с усилием, но вдруг, с третьего слова, голос зазвенел и порвался, как слишком натянутая струна. Дух пересекло, и в груди стеснилось.

Раскольников понимал отчасти, почему Соня не решалась ему читать, и чем более понимал это, тем как бы грубее и раздражительнее настаивал на чтении. Он слишком хорошо понимал, как тяжело было ей теперь выдавать и обличать все свое. Он понял, что чувства эти действительно как бы составляли настоящую и уже давнишнюю, может быть, тайну ее, может быть еще с самого отрочества, еще в семье, подле несчастного отца и сумасшедшей от горя мачехи, среди голодных детей, безобразных криков и попреков. Но в то же время он узнал теперь, и узнал наверно, что хоть и тосковала она и боялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе с тем ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на все опасения, и именно ему, чтоб он слышал, и непременно теперь - "что бы там ни вышло потом!"... Он прочел это в ее глазах, понял из ее восторженного волнения... Она пересилила себя, подавила горловую спазму, пресекшую в начале стиха ее голос, и продолжала чтение одиннадцатой главы Евангелия Иоаннова. Так дочла она до 19-го стиха:

"И многие из иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу ему; Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего ты попросишь у бога, даст тебе бог".

Тут она остановилась опять, стыдливо предчувствуя, что дрогнет и порвется опять ее голос...

"Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий верующий в меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему:

(и как бы с болью переводя дух, Соня раздельно и с силою прочла, точно сама во всеуслышание исповедовала:)

Так, господи! Я верую, что ты Христос, сын божий, грядущий в мир".

"Мария же, пришедши туда, где был Иисус, и увидев его, пала к ногам его; и сказала ему: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею иудеев плачущих, сам восскорбел духом и возмутился. И сказал: где вы положили его? Говорят ему: господи! поди и посмотри. Иисус прослезился. Тогда иудеи говорили: смотри, как он любил его. А некоторые из них сказали: не мог ли сей, отверзший очи слепому, сделать, чтоб и этот не умер?"

Раскольников обернулся к ней и с волнением смотрел на нее: да, так и есть! Она уже вся дрожала в действительной, настоящей лихорадке. Он ожидал этого. Она приближалась к слову о величайшем и неслыханном чуде, и чувство великого торжества охватило ее. Голос ее стал звонок, как металл; торжество и радость звучали в нем и крепили его. Строчки мешались перед ней, потому что в глазах темнело, но она знала наизусть, что читала. При последнем стихе: "не мог ли сей, отверзший очи слепому..." - она, понизив голос, горячо и страстно передала сомнение, укор и хулу неверующих, слепых иудеев, которые сейчас, через минуту, как громом пораженные, падут, зарыдают и уверуют... "И он, он - тоже ослепленный и неверующий, - он тоже сейчас услышит, он тоже уверует, да, да! сейчас же, теперь же", - мечталось ей, и она дрожала от радостного ожидания.

"Иисус же, опять скорбя внутренно, проходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего Марфа говорит ему: господи! уже смердит; ибо четыре дни, как он во гробе".

Она энергично ударила на слово: четыре.

"Иисус говорит ей: не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу божию? Итак, отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: отче, благодарю тебя, что ты услышал меня. Я и знал, что ты всегда услышишь меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что ты послал меня. Сказав сие, воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший,

(громко и восторженно прочла она, дрожа и холодея, как бы в очию сама видела:) обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами; и лицо его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его; пусть идет.

Тогда многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в него".

Все об воскресении Лазаря, - отрывисто и сурово прошептала она и стала неподвижно, отвернувшись в сторону, не смея и как бы стыдясь поднять на него глаза. Лихорадочная дрожь ее еще продолжалась. Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги. Прошло минут пять или более.

Я о деле пришел говорить, - громко и нахмурившись проговорил вдруг Раскольников, встал и подошел к Соне. Та молча подняла на него глаза. Взгляд его был особенно суров, и какая-то дикая решимость выражалась в нем.

Я сегодня родных бросил, - сказал он, - мать и сестру. Я не пойду к ним теперь. Я там все разорвал.

Зачем? - как ошеломленная спросила Соня. Давешняя встреча с его матерью и сестрой оставила в ней необыкновенное впечатление, хотя и самой ей неясное. Известие о разрыве выслушала она почти с ужасом.

У меня теперь одна ты, - прибавил он. - Пойдем вместе... Я пришел к тебе. Мы вместе прокляты, вместе и пойдем!

Глаза его сверкали. "Как полоумный!" - подумала в свою очередь Соня.

Куда идти? - в страхе спросила она и невольно отступила назад.

Почему ж я знаю? Знаю только, что по одной дороге, наверно знаю, - и только. Одна цель!

Она смотрела на него, и ничего не понимала. Она понимала только, что он ужасно, бесконечно несчастен.

Никто ничего не поймет из них, если ты будешь говорить им, - продолжал он, - а я понял. Ты мне нужна, потому я к тебе и пришел.

Не понимаю... - прошептала Соня.

Потом поймешь. Разве ты не то же сделала? Ты тоже переступила... смогла переступить. Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь... свою (это все равно!). Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной... Но ты выдержать не можешь, и если останешься одна, сойдешь с ума, как и я. Ты уж и теперь как помешанная; стало быть, нам вместе идти, по одной дороге! Пойдем!

Зачем? Зачем вы это! - проговорила Соня, странно и мятежно взволнованная его словами.

Зачем? Потому что так нельзя оставаться - вот зачем! Надо же, наконец, рассудить серьезно и прямо, а не по-детски плакать и кричать, что бог не допустит! Та не в уме и чахоточная, умрет скоро, а дети? Разве Полечка не погибнет? Неужели не видала ты здесь детей, по углам, которых матери милостыню высылают просить? Я узнавал, где живут эти матери и в какой обстановке. Там детям нельзя оставаться детьми. Там семилетний развратен и вор. А ведь дети - образ Христов: "Сих есть царствие божие". Он велел их чтить и любить, они будущее человечество...

Что же, что же делать? - истерически плача и ломая руки, повторяла Соня.

Что делать? Сломать, что надо, раз навсегда, да и только: и страдание взять на себя! Что? Не понимаешь? После поймешь... Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель! Помни это! Это мое тебе напутствие! Может, я с тобой в последний раз говорю. Если не приду завтра, услышишь про все сама, и тогда припомни эти теперешние слова. И когда-нибудь, потом, через годы, с жизнию, может, и поймешь, что они значили. Если же приду завтра, то скажу тебе, кто убил Лизавету. Прощай!

Соня вся вздрогнула от испуга.

Да разве вы знаете, кто убил? - спросила она, леденея от ужаса и дико смотря на него.

Знаю и скажу... Тебе, одной тебе! Я тебя выбрал. Я не прощения приду просить к тебе, я просто скажу. Я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал. Прощай. Руки не давай. Завтра!

Он вышел. Соня смотрела на него как на помешанного; но она и сама была как безумная и чувствовала это. Голова у ней кружилась. "Господи! как он знает, кто убил Лизавету? Что значили эти слова? Страшно это!" Но в то же время мысль не приходила ей в голову. Никак! Никак!.. "О, он должен быть ужасно несчастен!.. Он бросил мать и сестру. Зачем? Что было? И что у него в намерениях? Чт`о это он ей говорил? Он ей поцеловал ногу и говорил... говорил (да, он ясно это сказал), что без нее уже жить не может... О господи!"

В лихорадке и в бреду провела всю ночь Соня. Она вскакивала иногда, плакала, руки ломала, то забывалась опять лихорадочным сном, и ей снились Полечка, Катерина Ивановна, Лизавета, чтение Евангелия и он... он, с его бледным лицом, с горящими глазами... Он целует ей ноги, плачет... О господи!

За дверью справа, за тою самою дверью, которая отделяла квартиру Сони от квартиры Гертруды Карловны Ресслих, была комната промежуточная, давно уже пустая, принадлежавшая к квартире госпожи Ресслих и отдававшаяся от нее внаем, о чем и выставлены были ярлычки на воротах и наклеены бумажечки на стеклах окон, выходивших на канаву. Соня издавна привыкла считать эту комнату необитаемою. А между тем, все это время, у двери в пустой комнате простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал. Когда Раскольников вышел, он постоял, подумал, сходил на цыпочках в свою комнату, смежную дверям, ведущим в комнату Сони. Разговор показался ему занимательным и знаменательным, и очень, очень понравился, - до того понравился, что он и стул перенес, чтобы на будущее время, хоть завтра например, не подвергаться опять неприятности простоять целый час на ногах, а устроиться покомфортнее, чтоб уж во всех отношениях получить полное удовольствие.

Свидригайлов пришел просить Раскольникова об организации его свидания с Авдотьей Романовной. «Одного меня, без рекомендации, и на двор к себе не пустит». Он признался Раскольникову, что по-настоящему полюбил его сестру. «Вы просто-напросто мне противны, правы вы или не правы», — отвечал тот на попытку Свидригайлова представить себя жертвой неразделенной любви в истории с Авдотьей Романовной. О смерти своей жены (ходили слухи, что он виноват в ней) Свидригайлов сказал, что его совесть совершенно спокойна: «Медицинское следствие обнаружило апоплексию, произошедшую от купания после плотного обеда с бутылкой вина. Я ударил хлыстиком всего два раза, даже знаков не оказалось». Свидригайлов цинично утверждал, что Марфа Петровна была даже рада этому, потому что история с сестрой Раскольникова уже всем надоела, и ей не о чем было рассказывать, приезжая с город. А после побоев мужа она сразу же велела заложить карету и поехала в город с визитами.

Несмотря на довольно бесцеремонные вопросы Раскольникова, Свидригайлов был спокоен и сказал, что Родион кажется ему странным. Свидригайлов упомянул, что раньше был шулером, что сидел в тюрьме за долги, но Марфа Петровна его выкупила. Они поженились и уехали жить к ней в деревню. Она его любила, но держала документ против него на случай, если он решит взбунтоваться. Так он и прожил безвыездно в деревне 7 лет. Свидригайлов так часто упоминал в разговоре Марфу Петровну, что Раскольников прямо спросил, не скучает ли он по ней. «Право, может быть...».

Свидригайлов подробно рассказал о посещениях Марфы Петровны, которая является к нему после смерти. Потом признался, что ему являлась не только она, но и его дворовый человек, в смерти которого его тоже обвиняла молва. Раскольникова утомили рассуждения Свидригайлова, балансирующие на грани здравого смысла и бреда сумасшедшего. Он попросил Свидригайлова прямо сказать, что ему нужно. Тот сказал, что Авдотья Романовна не должна выйти замуж за Лужина. Свидригайлов задумал вояж, некоторое путешествие. Дети его обеспечены, они у тетки. Он хотел бы в присутствии Раскольникова повидаться с Авдотьей Романовной, объяснить ей, что от господина Лужина не будет никакой ей выгоды. Он его хорошо понимает, ссора с его женой произошла именно потому, что она состряпала эту свадьбу. Он хочет испросить извинения у сестры Раскольникова за все те неприятности, которые причинил ей, а затем предложить ей 10 тысяч рублей, чтобы облегчить разрыв с Лужиным.

Раскольников отказался передавать сестре это дерзкое предложение Свидригайлова. Но тот пригрозил, что в таком случае будет сам добиваться свидания с сестрой Раскольникова, и тот обещал передать сестре его предложение. В конце визита Свидригайлов сказал, что Марфа Петровна завещала Авдотье Романовне три тысячи рублей.

Далее в 4 части романа «Преступление и наказание» Достоевский рассказывает о том, что в дверях Свидригайлов столкнулся с Разумихиным. Раскольников и Разумихин отправились к матери и сестре Родиона на встречу с Лужиным. По дороге Разумихин рассказал ему, что попытался поговорить С Порфирием Петровичем и Заметовым об их подозрениях, но «они точно не понимают». В коридоре они столкнулись с Лужиным, и в комнату вошли все вместе.

Петр Петрович имел вид оскорбленного человека. Разговор поначалу не клеился. Потом Петр Петрович заговорил о Свидригайлове, считая своим долгом предупредить дам, что тот сразу после похорон жены оправился в Петербург. Он сообщил, что Марфа Петровна не только выкупила его в свое время из тюрьмы, но ее стараниями затушено было уголовное дело, за которое Свидригайлов мог бы попасть в Сибирь. Дуня попросила рассказать об этом поподробнее. Выяснилось, что Свидригайлов находился в близких отношениях с иностранкой Ресслих. У нее жила племянница, девочка лет 15-ти, глухонемая. Тетка обращалась с ней очень жестоко. Однажды девочка была найдена на чердаке удавившеюся. Официально было объявлено, что это самоубийство, но ходили слухи, что ребенок был жестоко оскорблен Свидригайловым. Лужин упомянул о смерти дворового человека Филиппа, в которой обвиняли также Свидригайлова. По поводу Филиппа Авдотья Романовна заметила, что слышала, будто этот Филипп был ипохондриком, домашним философом и удавился от насмешек окружающих, а не от побоев хозяина.

Раскольников сообщил присутствующим, что Свидригайлов был у него и просил передать сестре некоторое предложение. Что именно предлагал Свидригайлов, Раскольников говорить отказался, сообщил также, что Марфа Петровна завещала Дуне три тысячи рублей. Лужин собрался уходить, поскольку Раскольников не рассказал, в чем именно состоит предложение Свидригайлова и не была удовлетворена его просьба об отсутствии Раскольникова при их свидании. Дуня ответила, что специально пригласила брата, чтобы решить возникшее между ними недоразумение. Лужин считает, что Пульхерия Александровна и Дуня, которые бросили все и приехали в Петербург, сейчас находятся полностью в его власти. Раскольников уличил Лужина во лжи. Ведь он отдал деньги матери несчастной вдове, а не ее дочери, которую видел тогда в первый раз, писал об этом Петр Петрович.

Лужин был уверен в беспомощности своих жертв. Видя их независимость и спокойную уверенность в себе, он пришел в бешенство. От злости он пригрозил, что уйдет сейчас навсегда. Дуня ответила, что и не хочет его возвращения. Лужин, уже не владея собой, начал говорить, что сделал Дуне предложение, пренебрегая общественным мнением и восстанавливая ее репутацию, весьма надеясь на благодарность. «Теперь я вижу, что поступил опрометчиво!» После этих слов Разумихин хотел буквально выбросить его из комнаты, но Родион остановил его и спокойно сказал Лужину, чтобы он убирался вон. Тот несколько секунд смотрел на него с бледным и искаженным лицом, потом вышел из комнаты. Спускаясь с лестницы, он еще предполагал, что это дело можно поправить.

Придя домой Лужин чувствовал глубокое негодование против «черной неблагодарности» невесты. А между тем, сватаясь к ней, он был уверен в нелепости всех сплетен, ходивших о ней. Но он высоко ценил свою решимость возвысить Дуню до себя. Выговаривая об этом Дуне, он на самом деле высказал свою тайную мысль, что все будут им любоваться за этот подвиг. Дуня была ему просто необходима. Он давно с упоением помышлял о женитьбе на благонравной, но непременно бедной девице, хорошенькой и образованной, очень запуганной, много испытавшей в жизни, которая считала бы его своим благодетелем, подчиняясь беспрекословно ему и только ему. И вот эта мечта почти осуществилась. Явилась девушка гордая, добродетельная, воспитанная, развитием выше его. И над таким существом он будет безгранично владычествовать! Кроме того, он хотел сделать в Петербурге карьеру, а такая жена, как Дуня, могла бы привлечь в нему людей, создать ореол. И вот все это рушилось. Лужин решил завтра же все это исправить, уладить.

В комнате у Пульхерии Александровны все горячо обсуждали случившееся. Мать радовалась, что бог спас ее дочь от такого человека, как Лужин. Все радовались. Только Раскольников сидел мрачный и неподвижный. Его попросили рассказать о предложении Свидригайлова. Он коротко передал предложение денег и просьбу о свидании, заметив, что сам отказался за Дуню от денег. Ясно, что у него скорее всего нехорошие планы на уме. Родион признался, что Свидригайлов вел себя довольно странно, с признаками помешательства. Видимо, сказалась смерть Марфы Петровны. Разумихин пообещал следить за Свидригайловым, чтобы защитить Дуню от него. Пульхерия Александровна заговорила об отъезде из Петербурга, раз с Лужиным теперь порвано. Но Разумихин предложил им остаться в городе. На три тысячи Марфы Петровны и на его одну тысячу, которую обещал дядя, они могли бы организовать собственное издательство. Эта мысль всем очень понравилась.

Родион вспомнил об убийстве и собрался уходить. «Я хотел сказать, что нам лучше пока не видеться некоторое время. Я приду, когда можно будет. Забудьте меня совсем. Когда надо, я приду, а теперь, коли любите меня, забудьте совсем. Иначе я вас возненавижу!»

Родион ушел. Все страшно испугались этих слов. Разумихин побежал догонять Родиона. Оказалось, что Раскольников ждал его в конце коридора. Он попросил друга быть завтра у сестры с матерью. «Я приду... если можно будет. Прощай! Оставь меня, а их не оставь! Понимаешь меня?» Разумихин вернулся к Пульхерии Александровне, успокаивал обеих, клялся, что Родиону нужно отдохнуть, обещал сообщать им о его состоянии.

4 часть романа «Преступление и наказание» продолжается тем, что Раскольников отправился к Соне. Сонина комната больше походила на сарай. Раскольников заговорил с ней об отце, Катерине Ивановне. Вспомнил, что, по словам Мармеладова, Катерина Ивановна Соню била. Та прервала его. «Нет, что вы. Если б вы только знали. Ведь она совсем как ребенок. У ней ум помешался от горя». Раскольников заговорил о будущем Сони и других детей Катерины Ивановны. Ясно, что Катерина Ивановна тяжело больна и долго не протянет, сама Соня скоро может оказаться в больнице при ее работе и тоже умереть. Тогда у Поленьки будет только такой же путь, как у самой Сони, и такой же конец. Но Соня уверена, что бог не допустит такого ужаса.

Он заговорил с ней о Боге, что он ей делает за то, что она ему молится? «Все делает!» — быстро прошептала она. Раскольников все время ходил по комнате и видел книгу, лежащую на камине. Он взял ее посмотреть. Оказалось, что это «Новый Завет». Книга была старая. Соня рассказала, что эту книгу принесла ей Лизавета, и они вместе ее часто читали. Раскольников попросил Соню прочитать ему про воскрешение Лазаря. Закончив читать, Соня закрыла книгу и отвернулась от него. Родион сказал, что Соня загубила свою жизнь, чтобы спасти родных. Они вместе прокляты и теперь им идти по одной дороге. Он ушел. Соня провела эту ночь в лихорадке и бреду. Разные мысли роились у нее в голове. «Он, должно быть, ужасно несчастен!., бросил мать и сестру... говорил, что без нее жить не может. О господи!»

За дверью справа, которая отделяла квартиру Сони от квартиры Гертруды Ресслих, была промежуточная комната. Она давно пустовала, и Соня считала ее необитаемой. Однако во все время разговора у двери пустой комнаты стоял господин и внимательно все слушал. Этот разговор так понравился ему, что он принес даже стул и поставил его у двери, чтобы удобнее было слушать в следующий раз. Этим господином был Свидригайлов.

На другое утро Раскольников отправился в контору в Порфирию Петровичу. Он был готов к новому бою. Донес или не донес на него мещанин, бросивший ему в лицо слово «убивец»? Он ненавидел Порфирия и боялся этой ненавистью обнаружить себя. Раскольников думал, что его сразу пригласят в кабинет, но ему пришлось подождать. Он дал себе слово больше молчать, приглядываться и прислушиваться. В этот момент его позвали в кабинет.

Порфирий встретил гостя с самым веселым и приветливым видом. «Он, однако, мне обе руки протянул, а ни одной не дал», — подумал Раскольников. Оба следили друг за другом, но как только их взгляды встречались, тотчас отводили глаза. Раскольников сказал, что принес необходимую бумагу о часах. Порфирий начал говорить о том, что спешить некуда, что его квартира находится за перегородкой. Но его слова не соответствовали серьезному, мыслящему взгляду, которым Порфирий смотрел на Раскольникова. Это разозлило его. Он сказал, что у следователей есть такой прием — заговорить с подозреваемым о пустяках, а потом огорошить прямым и коварным вопросом. Порфирий начал смеяться, Раскольников было тоже рассмеялся, но потом прекратил. Получилось, что Порфирий смеется своему гостю прямо в лицо. Раскольников понял, что есть что-то, чего он еще не знает.

Порфирий говорил, что допрос в виде свободной, дружеской беседы может дать больше, чем допрос по всей форме. Как будущему юристу, он привел Раскольникову пример: «Считай я кого-то за преступника, зачем я раньше срока начну его беспокоить, хотя и улики против него имею? Отчего бы не дать ему погулять по городу? Посади я его слишком рано, так я этим ему нравственную опору дам. Вот вы говорите улики, да ведь улики о двух концах... Да оставь я иного господина совсем одного, не бери я его, не беспокой, но что б знал каждую минуту или подозревал, что я все знаю, денно и нощно за ним слежу. Так ведь он сам придет или наделает чего-нибудь, что уже точной уликой будет. Нервы-то... вы их забыли! Пусть он походит по городу, а я и так знаю, что он моя жертва. Куда ему бежать? За границу? Нет, за границу поляк бежит, а не он. В глубину отечества? Да ведь там настоящие русские мужики живут, ведь развитый, современный человек скорее острог предпочтет, чем с такими иностранцами, как наши мужики, жить! Он у меня психологически не убежит», — рассуждал Порфирий.

Раскольников сидел бледный. «Это уже не кошка с мышью, как вчера, он умнее. Но нет у тебя доказательств, пугаешь ты меня, хитришь!» Он решил молчать и дальше. Порфирий продолжал: «Вы, Родион Романович, — молодой человек, остроумный. Но действительность и натура есть важная вещь. Остроумие — великая вещь, где уж бедному следователю угадать все. Да ведь натура выручает. А вот об этом и не подумает увлекающаяся молодежь! Он, положим, и солжет удачно, наихитрейшим образом. Да в самом интересном, в самом наискандальнейшем месте и упадет в обморок… Да не душно ли вам, что вы так побледнели?»

Раскольников просил не беспокоиться и вдруг захохотал. Порфирий посмотрел на него и начал хохотать вместе с ним. Раскольников резко прервал свой смех и серьезно сказал, что теперь ясно видит, что Порфирий подозревает его в убийстве старухи и ее сестры Лизаветы. Если у него есть на то основание, то может арестовать его, а если нет, то смеяться над собой в глаза он не позволит. Его глаза загорелись бешенством. «Не позволю!» — кричал Раскольников. Порфирий сделал озабоченный вид, начал успокаивать Родиона. Потом приблизил свое лицо к Раскольникову и почти прошептал, что его слова могут услышать и что же тогда им сказать? Но Родион машинально повторял эту фразу. Порфирий Петрович предложил Раскольникову воды. Испуг и участие Порфирия были так натуральны, что Раскольников замолчал. Порфирий стал говорить, что у Родиона был припадок, а себя нужно беречь. Вот и вчера приходил к нему Дмитрий Прокофьевич (Разумихин) и такое говорил, что мы только руками развели. Уж из моих язвительных слов он такое вывел? Уж не от вас ли он приходил? Раскольников уже немного успокоился, сказал, что Разумихин приходил не от него, но он знал, зачем тот приходил к Порфирию.

«Я ведь, батюшка, и не такие ваши подвиги знаю. Я знаю, что вы ходили нанимать квартиру, в колокольчик звонили, про кровь спрашивали, работников и дворника с толку сбили. Я понимаю ваше тогдашнее душевное настроение, да ведь вы так себя с ума сведете. Негодование ваше от обид сперва, от судьбы, а потом от квартального уж очень кипит. Вот вы мечетесь, чтобы заставить всех заговорить, и скорее покончить с этим. Угадал я ваше настроение? Да ведь вы так не только себя, но и Разумихина закружите, потому что уж очень он добрый человек». Раскольников с удивлением рассматривал ухаживающего за ним Порфирия. Тот продолжал: «Да, был такой случай у меня. Один тоже наклепал на себя убийство, факты подвел, сбил с толку всех и каждого. Сам он неумышленно стал причиной убийства, как только узнал он, что убийцам дал повод, так затосковал, стало ему представляться, что это он убил. Но сенат это дело разобрал, и несчастный был оправдан. Так можно и горячку нажить, если по ночам ходить в колокольчики звонить, да про кровь спрашивать. Это болезнь, Родион Романович!»

Раскольников уже не понимал ход рассуждений Порфирия, в чем был подвох. Он настаивал, что ходил в квартиру старухи в полном сознании, а не в бреду. Порфирий утверждал, что Раскольников нарочно сказал, что знал о визите Разумихина к Порфирию и настаивает на сознательном приходе в квартиру старухи. Порфирий считал, что Раскольников ведет с ним тонкую игру. «Я не дам себя мучить, арестуйте меня, обыщите по всей форме, но не играйте со мной!» — в бешенстве кричал Родион. Порфирий на это ответил со своей лукавой улыбкой, что он пригласил Раскольникова по-домашнему, по-дружески. В исступлении Раскольников закричал, что не нужна ему эта дружба. «Вот возьму фуражку и уйду. Ну, что теперь скажешь?» Он схватил фуражку и пошел к двери. «А сюрпризик-то не хотите посмотреть?» — захихикал Порфирий, останавливая его около двери. «Сюрпризик, вот тут у меня за дверью сидит», — продолжал он. «Ты лжешь и дразнишь меня, чтобы я себя выдал!» — закричал Родион, пытаясь открыть дверь, за которой сидел «сюрпризик» Порфирия. «Да уж больше себя и выдать уже нельзя, батюшка. Ведь вы в исступление пришли!» — «Лжешь ты все! У тебя фактов нет, одни догадки!» — закричал Родион.

В этот момент послышался шум и произошло то, на что не могли рассчитывать ни Порфирий, ни Родион. В комнату ворвался после непродолжительной борьбы в дверях бледный человек. Он был молод, одет как простолюдин. Это был маляр Николай, который красил пол в квартире этажом ниже, в доме убитой процентщицы. Он сказал, что убил старуху и Лизавету. Это сообщение было совершенно неожиданным для Порфирия. Николай сказал, что на него нашло помрачение и он убил топором обеих женщин. А по лестнице он сбегал для отвода глаз после убийства. «Не свои слова говорит», —- пробормотал Порфирий. Он спохватился и, взяв Раскольникова за руку, показал на дверь. «Вы этого не ожидали?» — спросил Родион, который сильно приободрился после появления Николая. «Да и вы, батюшка, не ожидали. Ишь ручка-то как дрожит!»

Раскольников вышел, проходя через канцелярию, он увидел обоих дворников из дома старухи. На лестнице его остановил Порфирий, сказал, что им еще раз нужно будет поговорить по всей форме, и они еще увидятся. Родион отправился домой. Он понимал, что скоро выяснится, что Николай врет. Но его признание давало Родиону некоторую передышку в борьбе с умным Порфирием. Дома Раскольников все время думал о своем разговоре в конторе. Наконец, он встал, чтобы идти на похороны Мармеладова, и тут вдруг дверь в его комнату сама открылась. На пороге стоял вчерашний человек, словно из-под земли. Раскольников помертвел. Человек помолчал и потом молча поклонился Родиону. Он просил простить его за «злобные мысли». Оказалось, что этот мещанин стоял в воротах во время разговора Родиона с дворниками. После этого разговора он пошел за Родионом и узнал его имя и адрес. С этим он пошел в следователю и все ему рассказал. Он сидел за закрытой дверью во время беседы Родиона и Порфирия и слышал, как «тот его истязал». Мещанин и был тем сюрпризом, о котором говорил Порфирий. Услышав признание Николая, мещанин понял, что ошибался, считая Родиона убийцей, и пришел просить у него прощения. У Родиона отлегло от сердца. Это означало, что Порфирий по-прежнему не имеет никаких веских доказательств вины Родиона. Родион почувствовал себя увереннее. «Теперь мы еще поборемся!» — с усмешкой думал он, спускаясь по лестнице.

Тот убеждает: нет, я лишь два раза ударил её хлыстиком, чему она оказалась даже рада («человек вообще, и особенно женщина, очень и очень даже любит быть оскорбленным, замечали вы это?»), а потом с Марфой Петровной случилась апоплексия. (См. полный текст разговора Раскольникова со Свидригайловым .)

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 2 серия

Свидригайлов очень прост и словоохотлив, но вместе с тем как-то странно задумчив. Он рассказывает Раскольникову, как восемь назад «валандался» в Петербурге, был и шулером. Попал в тюрьму за долги – тут и подвернулась Марфа Петровна, на пять лет старше него. Выкупила из тюрьмы за 30 тысяч, увезла в деревню, сочетала с собой браком, но всю жизнь держала против него документ в этих тридцати тысячах, чтобы не вздумал взбунтоваться. А теперь она уже три раза приходила к нему как привидение. Раз сказала: «Немного чести вам, что вы, не успев жену схоронить, тотчас опять жениться поехали».

Раньше Свидригайлову являлся привидением принадлежавший ему дворовый человек, который повесился от обиды на его насмешки. Свидригайлов объясняет привидения как «клочки других миров», которые являются тем людям, у которых нарушен нормальный порядок в организме . Спрашивает Раскольникова: думал ли он о вечности в будущей, загробной жизни. «Нам всё она представляется чем-то огромным, а вдруг всего-то и будет там одна комнатка, вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки?» Упоминает, что собирается поехать в далёкое путешествие.

Наконец Свидригайлов заговаривает о деле, с которым пришёл. Дуня выходит за богача Лужина, но он ей не пара. Она просто жертвует собой ради семейства. «Я бы хотел повидаться с ней, отговорить от брака с Лужиным и предложить взамен 10 тысяч рублей, которые у меня сейчас свободны, а не примет она, я их, пожалуй, ещё глупее употреблю. Делаю это всё бескорыстно, из одного уважения к ней. К Дуне я уже ничего не чувствую, хотя ещё недавно желал просить её руки. Думаю вскоре жениться на другой. Устройте мне лишь одно последнее свидание с ней, иначе вынужден буду добиваться его другими способами».

Раскольников отказывается. Спрашивает, куда собрался ехать Свидригайлов, но тот странным образом как будто уже и забыл о планах своего путешествия. Сообщает, что и Марфа Петровна завещала Дуне три тысячи, которые можно будет получить через две-три недели.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4, глава 2 – краткое содержание

«Ваш брат обидел меня, заподозрив, что я женюсь на бедной лишь затем, чтобы потом иметь над нею деспотическую власть», – брюзжит Лужин. «А вы солгали в вашей записке о моём поведении в квартире Мармеладовых!» – гневно отвечает Раскольников.

Дуня и мать защищают Родиона. Лужин начинает намекать, что они так осмелели, узнав о трёх завещанных тысячах Марфы Петровны, да ещё, возможно, ждут выгодных предложений и от Свидригайлова. «И тебе не стыдно теперь, сестра?» – обращается к Дуне Раскольников. «Стыдно, Родя! – отвечает Дуня и гонит Лужина. – Петр Петрович, подите вон!»

Лужин грозит: «Авдотья Романовна, если я выйду теперь в эту дверь, то уж не ворочусь никогда». Но это никого не пугает, и он уходит со злобной ненавистью.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4, глава 3 – краткое содержание

Лужин не ожидал такой развязки. Дуня нужна ему. Недавно переселившись в Петербург, он знает: красивая жена может быть очень полезна, для того чтобы быстрее выдвинуться в этом городе. А бедность её будет залогом покорности в супружестве. Лужин раздосадован, что этот его план рухнул. Впрочем, он не верит, что разрыв с Дуней непоправим, и думает о способе всё исправить.

Дуня, Пульхерия Александровна и особенно влюблённый в Дуню Разумихин радуются уходу Лужина. Раскольников сообщает, что Свидригайлов просит последней встречи с Дуней, чтобы подарить ей десять тысяч. Рассказывает о признаках его умопомешательства, о планах «путешествия», тут же забытых. «Он что-нибудь ужасное задумал!» – догадывается Дуня.

Разумихин уговаривает Дуню и Пульхерию Александровну остаться в Петербурге и стать с ним денежными компаньонами для печатания переводных книг. Раскольников этот план одобряет, но сам неожиданно встаёт уходить. «Я после приду… когда… можно будет. Я вас помню и люблю… Оставьте меня одного!.. Забудьте меня совсем… Когда надо, я сам приду или… вас позову. Может быть, всё воскреснет!..»

Его мать от неожиданности близка к обмороку. Дуня негодует. Разумихин бежит Раскольниковым. Тот бросает ему: «Ни о чем меня не спрашивай… Не приходи ко мне… Оставь меня, а их… не оставь. Понимаешь меня?»

Разумихин смотрит на друга – и начинает догадываться . Раскольников уходит, а Разумихин бежит успокаивать Дуню с матерью – и с тех пор становится у них сыном и братом.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4, глава 4 – краткое содержание

«Я сегодня родных бросил, мать и сестру, – произносит Раскольников с дикой решимостью. – У меня теперь одна ты. Мы оба прокляты. Ты тоже переступила… Ты загубила жизнь… свою (это всё равно!) Пойдём же дальше вместе по одной дороге».

«Что же, что же делать?» – кричит Соня, истерически ломая руки. – «Сломать, что надо, раз навсегда – и страдание взять на себя! – отвечает он ей. – Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Может, я с тобой в последний раз говорю. Если же приду завтра, то скажу тебе, кто убил Лизавету».

Раскольников уходит. Соня пока ничего не понимает. А в стене её комнаты – запертая дверь в соседнюю квартиру немки Ресслих. И за ней подслушивал весь их разговор с Раскольниковым Свидригайлов. Беседа ему понравилась, и он решил подслушивать их и дальше.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4, глава 5 – краткое содержание

На другой день утром Раскольников идёт в полицейскую часть, к Порфирию. Он застаёт следователя в кабинете одного и сильно возбуждённым, «точно его вдруг сбили с толку или застали на чем-нибудь очень уединенном и скрытном». В задней стене кабинета – запертая дверь.

«Я вам принёс бумажку о часах», – говорит Раскольников. Порфирий берёт бумажку и в рассеянности лопочет о каких-то мелочах. «Вы хотите меня развлечь пустяками, а потом огорошить в самое темя каким-нибудь роковым и опасным вопросом?» – со злобой цедит Раскольников. (См. полный текст второго разговора Раскольникова с Порфирием .)

Порфирий заливается смехом, колыхаясь всем телом. Раскольников ненавистно смотрит ему прямо в глаза. «Вы вчера изъявили желание , чтоб я пришел для каких-то допросов. Я пришёл – допрашивайте или позвольте удалиться». Раздражается до крика: «Мне это всё надоело-с, слышите… я отчасти от этого и болен был».

Порфирий, бегая по комнате: «Господи! Да не беспокойтесь! Фуражечку-то отложите-с. Минуток пять времени почему не посидеть с приятелем, для развлечения. Знаете ли, Родион Романович, иного преступника я обязан заарестовать поскорее, а если другого посажу сразу, то, пожалуй, поняв определённо, что уже арестант, он уйдет от меня в свою скорлупу. А если оставлю я иного-то господина совсем одного, но чтоб он каждую минуту подозревал, что я всё знаю, так ведь, ей-богу, закружится, сам придет да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже математический вид доказательства будет иметь. Особенно если это человек современный и развитой. Будет около меня, как бабочка около свечки, кружиться; свобода не мила станет, станет задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает. Сам мне какую-нибудь математическую штучку, вроде дважды двух, приготовит, – лишь дай я ему только антракт подлиннее. Вы, Родион Романович, человек молодой, а потому выше всего ум человеческий цените. Это точь-в-точь, как прежний австрийский гофкригсрат: на бумаге-то они и Наполеона разбили и в полон взяли, и в кабинете, всё остроумнейшим образом рассчитали, а смотришь, генерал-то Мак и сдается со всей своей армией, хе-хе-хе! Об этом и не подумает увлекающаяся остроумием молодежь, "шагающая через все препятствия" (как вы сами выразились). Человек и солжет наихитрейшим манером, а потом в самом-то скандалезнейшем месте и упадет в обморок . Или начнет дурачить подозревающего его человека, да вдруг и побледнеет – да слишком уж натурально. Сам вперед начнет забегать, соваться начнет, куда и не спрашивают, заговаривать беспрерывно о том, о чем бы надо, молчать. Сам придет спрашивать: зачем-де меня долго не берут? хе-хе-хе!».

Раскольников неожиданно для себя начинает хохотать, а потом резко прекращает смех. «Я, наконец, вижу ясно, что вы подозреваете меня в убийстве. Тогда арестуйте, но смеяться себе в глаза и мучить себя я не позволю». Ударяет кулаком по столу, но потом инстинктивно переходит на шёпот: «Не позволю, не позволю!»

Порфирий бросается к нему с графином. «Да я, Родион Романович, не такие еще ваши подвиги знаю. Ведь я знаю, как вы квартиру-то нанимать ходили , да в колокольчик стали звонить, да про кровь спрашивали… Негодование-то в вас уж очень сильно кипит-с, благородное-с, от полученных обид, от судьбы, вот вы и мечетесь туда и сюда. Этак ведь иногда человека из окна али с колокольни соскочить тянет, и ощущение-то такое соблазнительное. Но верьте: я истинно вас люблю и искренно добра вам желаю».

Раскольников потрясён. Но овладевает собой. Гордо, с презрением, бросает: «Одним словом, я хочу знать: признаете ли вы меня окончательно свободным от подозрений или нет?» – «А что: неизвестности дальше не можете переносить?»

Раскольников снова бьёт кулаком по столу. «Вот же: беру фуражку и иду. Ну-тка, что теперь скажешь, коли намерен арестовать?»

Идёт к дверям, но Порфирий кричит ему в спину: «А сюрпризик-то не хотите разве посмотреть? Он тут, за дверью у меня сидит». «Лжешь ты всё, полишинель проклятый! – исступлённо вопит Раскольников. – Ты раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал! Нет, ты фактов подавай, а не догадок!»

У входной двери в кабинет Порфирия вдруг возникает сильный шум…

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4, глава 6 – краткое содержание

Оттолкнув кого-то, в кабинет входит арестованный по делу об убийстве старухи молодой маляр Николай. «Я убивец! Алену Ивановну и Лизавету я… убил… топором, – кается он, становясь на колени. – Митька же непричастен, а по лестнице тогда с ним сбежал для отводу глаз».

«Не свои слова говорит!» – вскрикивает Порфирий, глядя на Николая. Но меняет тон. Порфирий уже не удерживает Раскольникова, а мягко выпроваживает его от себя. «А сюрпризик-то так и не покажете?» – глумится тот. Порфирий посмеивается: «Родион Романович, все-таки по форме вас кой о чем ещё придется спросить-с… так мы еще увидимся».

Придя домой, Раскольников бросается на диван. Он понимает, что признание Миколки, скорее всего, сочтут ложным – и вновь возьмутся за него самого. Но хоть есть отсрочка. Гадает: что же за сюрпризик был у Порфирия?

Полежав, Раскольников встаёт и собирается идти на поминки по Мармеладову к Катерине Ивановне. Но только он хочет отворить дверь своей каморки, как та отворяется сама. И на пороге – фигура вчерашнего человека , как из-под земли !

Он кланяется Раскольникову чуть не до полу. «Виноват перед вами! В злобных мыслях». Объясняет: он – из дома, где совершилось убийство. Видел, как Раскольников после «найма квартиры » пререкался с дворниками. Заподозрил, что он – убийца, пошёл в полицейскую часть и рассказал Порфирию про тот визит Раскольникова. Он и был «сюрпризом» у Порфирия в кабинете. Но сидя за дверью и слыша, как следователь своими подозрениями «истязал» Родиона, а тот возмущённо возражал ему, пришёл к выводу: Раскольников невиновен.

Мещанин ещё раз кланяется и уходит. Раскольников ошеломлён: стало быть, у Порфирия – никаких прямых улик, а одна психология !

Злится, что сам едва не погубил себя по слабости.

Анализ эпизода. “Соня и Раскольников читают Евангелие” из романа Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” помогите и получил лучший ответ

Ответ от Ёергей Данилов[гуру]
Возьмите книгу в руки. Откройте указанный эпизод. Прочтите. Подумайте и ответьте на вопросы. Желательно также иметь Евангелие в доме. Сомневаюсь, что Вам дадут готовые ответы, а если и дадут, то могут и "подставить".

Ответ от [гуру]
Совершив преступление, Раскольников испытывает душевные мучения. Он не может общаться с людьми, даже с самыми близкими. Родион идет к Соне, потому что она тоже грешница. Раскольникову кажется, что Соня сможет понять его. Достоевский подробно описывает комнату героини, подчеркивая крайнюю нищету обстановки. Мебели в помещении очень мало, на стенах - «желтоватые, обшмыганные и истасканные обои». Комната неправильной формы, отчего один угол получился «ужасно острым» , другой - «безобразно тупой». Как и в каморке Раскольникова, потолок чрезвычайно низкий. Все в этой жалкой обстановке давит на человека, наводит на мысли о преступлении или самоубийстве. Соня рада приходу Раскольникова, она знает, что он накануне отдал последние деньги ее несчастной семье. Вместе с тем ей стыдно за свое позорное ремесло, она даже чувствует страх перед Расколь- никовым, словно догадывается о каком-то тяжелом грузе у него на душе. Поведение Родиона выдает его душевную смуту. Он говорит и действует порывисто и непоследовательно, как в лихорадке. Раскольников заявляет, что он пришел «в последний раз» , чтобы «одно слово сказать» , а потом будто забывает о цели визита и начинает расспрашивать Соню об условиях ее существования. Соня пытается как-то сгладить впечатление, но картина получается все равно безрадостная.
Раскольников начинает задавать Соне жестокие, неразрешимые вопросы. Он пытается доказать ей, что мир устроен несправедливо, и этим оправдаться в собственных глазах. Но у Сони есть внутренняя опора, поддерживающая ее в нечеловеческих условиях, - вера в Бога. Она никогда не согласится с Раскольниковым. Родион пытается обвинить Катерину Ивановну, косвенно подтолкнувшую Соню стать проституткой, но в ответ слышит только слова жалости: «Это такая несчастная, ах, какая несчастная! » Раскольников убеждает Соню в безнадежности положения всей ее семьи: Катерина Ивановна в последней стадии чахотки, Соня с ее ремеслом рано или поздно попадет в больницу, с Полечкой «то же самое будет» , младшие дети погибнут. «Бог этого не попустит! » - восклицает в ответ Соня. «Да, может, и бога-то совсем нет» , - заявляет Раскольников и поражается «невыразимому укору» на лице Сони. Вера в Бога - ее единственная опора. Вдруг Раскольников совершает странный поступок: кланяется Соне и целует ее ногу. «Я не тебе, я всему страданию человеческому поклонился» , - объясняет он испуганной Соне. Душевное движение Раскольникова показывает, что его слова и мысли идут вразрез с чувствами. Раскольников мучительно хочет сознаться в преступлении, но он считает это желание малодушием и призывает на помощь логику. Соня, по его мнению, - «юродивая» , надеющаяся на чудо. Во второй половине эпизода Соня читает Раскольникову легенду о Лазаре из Нового завета. Эта сцена является ключевой для понимания авторского замысла. «Убийца» и «блудница» странно сошлись зачтением «вечной книги». Воскресение Лазаря символизирует будущее духовное возрождение Раскольникова. Все детали сцены имеют глубокий смысл: Родион поражается тому, что Евангелие принадлежало убитой Лизавете; чтение происходит на четвертый день после убийства, и именно в четвертый день после смерти воскресает Лазарь. Раскольникову еще предстоит пройти долгий, мучительный путь к настоящему раскаянию, но уже в сцене чтения Евангелия есть предчувствие духовного обновления главного героя. Слабая, робкая, униженная Соня оказывается со своей верой и состраданием духовно сильнее, чем логически непогрешимый Раскольников. Родион чувствует, что Соня права, но боится признаться себе в этом. Пока ему еще кажется, что он сумеет заглушить укоры совести и Соня будет ему союзником на этом пути: «У меня теперь одна ты... Пойдем вместе...

Преступление и наказание - Часть первая - краткое содержание

Все действия, описанные в произведении Ф.М. Достоевского в произведении «Преступление и наказание» приходятся на 1865 год. Родион Раскольников - это главный герой психологического романа Федора Михайловича Достоевского. Он является бывшим студентом юридического факультета, который вконец раздавлен бедностью. Каморка Родиона Раскольникова представляет собой далеко не квартиру, а миниатюрный шкафчик. Юношу постоянно тревожат болезненные и тревожные мысли обо всем. У него появляются мысли и идеи о каком-то опасном и страшном деле. Эта мысль мучает его сознание уже долгие полтора месяца. А весь смысл его плана заключается в хладнокровном убийстве старухи-процентщицы. Раскольников для того, чтобы как можно быстрее погасить все свои долги идет к процентщице Алене Ивановне. Даме он отдает в обмен на деньги часы и уверяет ее в том, что в скором времени принесет еще и папиросочницу из чистого серебра. Юноша никак не может понять, как в его голову вообще могла прийти ужасная мысль об убийстве. Чтобы облегчить свои раздумья, он заходит в распивочную.

Родион Раскольников во время своего пребывания в распивочной знакомится с Мармеладовым, который является титулярным советником. Захмелевший титулярный советник рассказал молодому человеку о своей семье. Он рассказывает о своей жене Катерине Ивановне. Раскольников узнает о том, что жена Мармеладова с тремя маленькими детьми на руках, вышла замуж за титулованного советника от безысходности. Хоть женщина и была довольно умной и образованной женщиной, но ей просто некуда было деться. Мармеладов очень часто проводил время в пивнушках, пропивая при этом все свои деньги. Однажды титулованному советнику даже удалось поступить на службу, однако он не выдержал и начал снова пить. Во время очередного своего запоя он даже вынес из дома последние деньги. Дочь Мармеладова звали Соня. Она не могла смириться с нищетой, и пошла на панель для того, чтобы хоть как-то обеспечить семью. Раскольников понимает, что Мармеладову в его состоянии будет трудно самому дойти до дома и провожает нового знакомого домой. В доме нового знакомого юноша видит очень бедную обстановку комнаты. Ему становится жалко эту семью, и он оставляет у них на подоконнике немного мелочи.

Утром Родион получает письмо. Это письмо оказывается от его матери. Мать пишет сыну о том, что его сестру Дуню оклеветали господа Свидригайловы. Девушка у этих господ работала в доме гувернанткой. Муж хозяйки, где работа Дуня, влюбился в нее. Когда же хозяйка дома, Марфа Петровна, узнала об этом, она стала всячески унижать и оскорблять Дуню. Свидригайлов набрался мужества и признался в том, что гувернантка ни в чем не виновата. К девушке стал свататься сорокапятилетний Петр Петрович Лужин, который обладал небольшим капиталом. После Пульхерия Раскольникова также сообщает своему сыну о том, что они вскоре приедут к Родиону в Петербург. Причиной их приезда, было то, что Лужин торопился со свадьбой. Петр Петрович хотел как можно скорее открыть в городе адвокатскую контору. Письмо из дома очень тронуло сердце главного героя романа. Он выбежал на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

Родион Раскольников не хочет, чтобы его сестра стала женой Петра Петровича Лужина. Он отчетливо понимает то, что родные согласились на этот брак только для того, чтобы покончить с нищетой и хоть копеечкой помочь Родиону. С другой же стороны герой понимает то, что какой-то бедный студент просто не сможет сравниться с богатым и успешным Лужиным. В его сознание снова всплывает ужасная мысль об убийстве старухи процентщице.

Родион от безысходности хочет пойти к университетскому приятелю Разумихину и занять у него денег. Однако все, хорошо обдумав, он отказывается от этой затеи. Молодой человек, отчаявшись, тратит все свои деньги на кусок пирога и рюмку водки. После выпитого алкоголя, он засыпает в ближайших кустах. Ему снится очень страшный сон. Во сне несколько мужиков до смерти забивают старую больную лошадь, а Родион совсем маленький и никак не может помочь бедному животному. Мальчик обнимает и целует мертвую лошадь, а потом бросается на мужиков с кулаками. Проснувшись, Родион Раскольников начинает снова думать об убийстве. Однако он сомневается, что сможет решиться на него. Юноша идет на базар и у Сенной площади герой видит родную сестру старухи Лизавету. Во время разговора Лизаветы с торговцами Родион узнает, что на следующий день в семь часов вечера процентщица будет дома абсолютно одна. Родион понимает, что дороги назад нет, судьба сама за него все решила.

Раскольников постоянно размышляет о несправедливости жизни. Ему совершенно не понятно, почему старуха, не приносящая обществу никакой пользы, владеет довольно приличным состоянием. Он убежден в том, что смерть того ничтожного существа как старуха процентщица способна спасти жизни сотням других нуждающихся в деньгах людей. Весь день юноша провел в состоянии, близком по своих характеристикам к бреду. Родион, вооружившись топором, который нашел в дворницкой, отправляется к старухе процентщице.

Родион приходит к старухе процентщице. Алена Ивановна берет у Родиона папиросочницу и поворачивается лицом к окну. В это время молодой человек обухом топора со всей силы бьет старуху по голове. После преступления Раскольников направляется в комнату процентщицы. В это время неожиданно возвращается сестра старухи процентщице, Лизавета. Герой не ожидал такого поворота событий. Он растерян и испуган. Ему ничего другого не остается, как убить сестру старухи. Родион, немного успокоившись, идет мыть моет руки и топор, потом запирает дверь, которая к его удивлению оказалась открытой. Неожиданно к процентщице нагрянули клиенты. Раскольников ждет пока они уйдут и сам тоже покидает квартиру, спрятавшись в пустой комнате, находящейся этажом ниже.

Преступление и наказание - Часть вторая - краткое содержание

Раскольников крепко спит до трех часов дня. Потом резко просыпается, вспомнив, что не спрятал вещи, которые взял у Алены Ивановны. Он судорожно их перебирает, пытаясь смыть с них пятна крови. Девушка Настасья передает Родиону повестку, которая была прислана из полицейской конторы от самого квартального. Когда Раскольников пришел в участок, он узнал, что хозяйка той квартиры, где он проживает, через правоохранительные органы требует с него плату за жилье. Надзиратель берет с молодого человека расписку с обязательством выплатить в ближайшее время долг. На выходе из участка Родион слышит диалог между двумя полицейскими. Представители органов власти говорят об убийстве процентщицы. Раскольников услышав эту новость, падает в обморок. Все присутствующие в участке люди решают, что Родион заболел, и отправляют его домой лечиться.

Раскольникова мучают угрызения совести, он очень боится обыска в своей квартире. И, в конце концов, он решает избавиться от вещей своей жертвы. Родион выходит в город, чтобы выбросить вещи. Однако ему не удается это сделать, поскольку кругом довольно многолюдно. Спустя некоторое время он все же спрятал вещи, взятые у процентщицы. Герой приходит к Разумихину, при этом цель его визита не понятна даже ему самому. Разумихин считает своего товарища Родиона Раскольникова больным человеком. По дороге домой молодой человек едва не попадает под колеса, проезжающей мимо колесницы. Женщина, которая сидела в этой коляске, принимает Родиона за нищего и дает ему немного денег. Раскольников возмущен и выкидывает деньги от злости в реку. Всю ночь Родион прибывает в бреду, а на утро теряет сознание.

Пришел в себя Родион лишь через несколько дней. Рядом с собой он обнаруживает своего товарища Разумихина и девушку Настасью. Раскольнику принесли перевод денежных средств, который сделала ему мать. Разумихин также рассказывает своему другу о том, что к нему не раз заходил полицейский Заметов и с особым любопытством интересовался его вещами. Оставшись в своей комнате один, Раскольников внимательно осматривает свою комнату и все вещи. Он очень переживает, что на его вещах могли остаться какие-либо следы преступления. Разумихин приносит Родиону новую чистую одежду.

В гости к Раскольникову приходит еще один его друг, студент-медик Зосимов. Из разговора гостей об убийстве старухи процентщицы и ее сестры Лизаветы Родион понимает, что в ее убийстве подозревают многих. Среди подозреваемых даже красильщик Микола.

В квартиру к Раскольникову приходит Петр Петрович Лужин. Он сообщает Родиону приятную новость. Новость заключается в том, что Лужин нашел жилье для своей невесты и ее матери. Петр Петрович производит на Раскольникова неприятное впечатление. Лужин оказывается самовлюбленным человеком. Разговор молодых людей снова касается преступления старухи процентщицы. Герой романа с ужасом узнает о том, что Порфирий Петрович допрашивает абсолютно всех клиентов старухи. Раскольников не может больше сдерживать свои эмоции и высказывается все, что думает о Лужине прямо тому в лицо. Родион упрекает Лужина в том, что тот хочет жениться на девушке из бедной семьи, чтобы она всю жизнь считала мужа своим благодетелем и беспрекословно подчинялась ему. Петр Петрович возмущен. Он уверяет Родиона, что Пульхерия Александровна исказила смысл его слов. Родион обещает спустить своего гостя прямиком с лестницы.

В распивочной Родион Раскольников снова встречает Заметова. Раскольников рассказывает своему собеседнику как бы он поступил на месте убийцы старухи процентщицы. Он уточняет, во всех подробностях, как бы он замел следы преступления, куда бы спрятал все украденные вещи. Заметов же просто уверен в том, что Раскольников не может быть причастен к этому преступлению. Во время прогулки по городу, Родион Раскольников подходит к берегу Невы и думает о том, что у него нет другого выбора, как покончить жизнь самоубийством. На его глазах в реку бросается женщина, однако ее вовремя спасают обычные прохожие. Молодой человек сразу же отказывается от мысли о суициде. Герой в бредовом состоянии направляется к дому убитой им старухи процентщицы, где в это время начинают делать ремонт. Он начинает разговор с рабочими о совершенном недавно преступлении, и те считают человека, совершившего это злодеяние сумасшедшим. Родион собирается пойти к Разумихину на вечеринку. Однако услышав неподалеку непонятный шум, он отправляется туда.

Коляска ехала по улице и нечаянно переехала идущего вдоль тротуара Мармеладова. Пострадавшего сразу же понесли домой. Его жена, Катерина Ивановна была в отчаянии, она злилась и кричала на толпу собравшихся зевак. Приходит Сонечка, одетая в кричащий наряд. Родион замечает, что она смотрится нелепо среди убогой обстановки комнаты. Мармеладов просит у дочери прощения за все те мучения, что принес ей и ее матери, и умирает. Раскольникову жаль эту семью. Он отдает им все свои деньги, чтобы они смогли похоронить Мармеладова. Родион уходит. У дверей его догоняет дочь Катерины Ивановны Полечка, и тот дает ей свой адрес. Раскольников чувствует себя намного лучше. Он отправляется на вечеринку к своему товарищу. После мероприятия Разумихин провожает Родиона домой. Подходя к своему дому, Раскольников видит свет в окнах. Поднявшись к себе в квартиру, он видит свою мать и сестру. При виде свих близких он падает в обморок.

Часть третья романа Достоевского "Преступление и наказание"

Родион Раскольников после того как упал в обморок, быстро приходит в себя и просит своих близких не беспокоиться за него. Молодой человек начинает спорить с сестрой о Лужине. Родион требует, чтобы Дуня оказала Петру Петровичу. Разумихину очень нравится сестра друга, и он пытается всеми силами доказать ей, что они с Лужиным не пара. Родные Раскольникова уходят, потому что Родион хочет побыть один.

Утром, хорошо подумав над своим вчерашним поведением, Разумихин приходит к матери и сестре Родиона. Он просит у Дуни прощения за слова о ее женихе, от всей души извиняется за свою вспыльчивость. Лужин присылает своей невесте и ее матери записку, в которой ООН сообщает, что хочет посетить их. Однако Петр Петрович просит, чтобы во время его прихода Раскольникова не было в доме.

Раскольников рассказывает своим близким о столь нелепой смерти Мармеладова. От своей же матери Родион узнает о кончине Свидригайловой. Родные также говорят Родиону о записке Петра Петровича. Он же в свою очередь готов поступить так, как захотят его близкие. Дуня настаивает на том, что при визите ее жениха брат непременно должен присутствовать.

В дом к Раскольникову приходит Соня и приглашает его на похороны своего отца, Мармеладова. Родион представляет ее матери и сестре. Хоть репутация девушки и не позволяет ей общаться с дамами на равных, мать и сестра Раскольникова ведут себя с ней подобающе. Дуня, уходя, клянется Мармеладовой. Раскольников очень хочет познакомиться с Порфирием Петровичем. Все это он делает потому, что хочет забрать вещи, которые сам закладывал у старухи. Соню начинает преследовать какой-то незнакомый человек. Этот мужчина даже заговаривает с ней.

Глава V кратко

Родион Раскольников вместе со своим товарищем Разумихиным отправляется к Порфирию Петровичу. Родион подшучивает над симпатией друга к Дуне. В гостях у Порфирия друзья увидели Заметова. Родиону сразу хочется узнать, знает ли следователь о его недавнем визите в дом старухи процентщицы. Во время разговора с полицейскими Раскольников понимает, что его подозревают в убийстве старухи. Порфирий Петрович в своей беседе с Родионом, напоминает тому о его статье, которая недавно была опубликована в газете, под названием «Периодическая речь». В той статье была изложена теория Раскольникова. Согласно теории люди по своей сущности делятся на обыкновенных, представляющих собой некий материал, и необыкновенных. Необыкновенные люди, если опираться на теорию Раскольникова, могут позволить своей совести совершить любое преступление во имя всеобщего блага. Следователь Порфирий уточняет все детали визита Родиона к старухе. Он спрашивает о том, что конкретно Раскольников видел в квартире во время визита к процентщице. Родион очень боится допустить какую либо оплошность, и поэтому, заметно медлит с ответом. Разумихин во время допроса рассказывает следователю, что его друг был в доме за три дня до убийства старухи. Также он уточняет, что красильщики именно в день преступления работали в доме. Порфирий, опросив молодых людей, прощается со студентами.

Раскольников подходит к своему дому. Прямо у его дома неизвестный мужчина догоняет его, называет убийцей и тут же уходит прочь. Героя начинает снова мучить лихорадка. Ему снится страшный сон, в котором его снова догоняет тот прохожий. Этот прохожий всеми силами заманивает Родиона к квартире покойной Алены Ивановны. Раскольников же, придя в дом старухи процентщицы, снова бьет старуху топором по голове, а та в свою очередь начинает смеяться. Молодой человек хочет бежать, но вокруг в квартире появляются люди. Эти люди осуждают Родиона за его поступок. Раскольников от всего этого ужаса просыпается. К нему в гости приходит Аркадий Иванович Свидригайлов.

Преступление и наказание - часть четвертая романа в кратком изложении

Такому неожиданному визиту Свидригайлова Раскольников совершенно не рад. Свидригайлов в свое время довольно серьезно подпортил репутацию сестры Родиона. Аркадий Иванович говорит Родиону о том, что они с ним очень похожи друг на друга, одного поля ягоды так сказать. Свидригайлов просит Раскольникова, чтобы тот устроил ему встречу с Дуней. Жена Свидригайлова оставила Дуне три тысячи рублей, да и сам он хочет дать ей десять тысяч за все те неприятности, причиненные ими по глупости и неосторожности. Родион Раскольников наотрез отказывается устроить данную встречу.

Вечером Раскольников, вместе со своим товарищем Разумихиным приходят к близким Родиона. Лужин Петр Петрович возмущен поведением дам, которые не посчитались с его просьбой. Он очень хотел обсудить его предстоящую свадьбу, однако в присутствии Раскольникова он это делать не собирается. Петр Петрович упрекает Дуню в том, что она не понимает своего счастья. Лужин также напоминает девушке о бедственном положении ее семьи. Дуня прибывает в растерянности, она просто не может разорваться между своим женихом и родным братом. Лужин и Дуня ссорятся. Девушка в расстроенных чувствах просит жениха уйти.

Лужина Петра Петровича в качестве жены совершенно устраивает Дуня. Именно поэтому он надеется все в скором времени исправить. Родион рассказывает своей сестре о визите к нему Свидригайлова и о его просьбе. Сестра Раскольникова просто уверена в том, что мужчина задумал нечто ужасное и очень боится встречи с ним. Родственники Раскольникова начинают рассуждать о том, как с выгодой для себя потратить деньги Марфы Петровны. Разумихин предлагает семье заняться таким видом деятельности как книгоиздательство. Все оживленно начинают осуждать идею Родиона. Раскольников неожиданно для всех встает посреди разговора и уходит из дома родных. При этом он говорит своим близким, что им лучше некоторое время не видеться. Разумихин пытается всеми силами успокоить родных молодого человека. Он уверяет их, что Родион еще не окончательно выздоровел.

Родион направляется в гости к Соне Мармеладовой. Он говорит, что ее жертва напрасна. Девушка начинает всячески оправдываться, ссылаясь на то, что она просто не может оставить родственников, так как они без нее умрут от голода. Раскольников встает перед Мармеладовой на колени, говоря о том, что подобно тому, как он сейчас кланяется ей, он кланяется всему страданию человеческому. Во время разговора с Сонечкой, Раскольников узнает, что та дружила с покойной Лизаветой. На столе у девушки лежал Евангелие, который был принесен сестрой процентщицы. Родион просит Сонечку прочитать ему о воскресении Лазаря. Потом Раскольников обещает, что завтра он снова придет к ней и расскажет всю правду о том, кто убил Лизавету. Весь их разговор отчетливо слышит Свидригайлов, который все это время находился в соседней комнате.

На следующий день Родион Раскольников идет к Порфирию Петровичу. Он просит Следователя вернуть все его вещи. Порфирий Петрович снова должен проверить молодого человека. Раскольников не выдерживает такого напора следователя и просит признать себя либо виновным, либо невиновным в убийстве старухи процентщицы. Следователь умело уходит от ответа. Он сообщает Родиону о том, что в соседней комнате находится какой-то сюрприз.

В комнату следователя приводят красильщика Николая. Тот неожиданно для всех присутствующих в отделении признается в убийстве старухи процентщицы. Раскольников возвращается домой. Он был очень удивлен такому поведению красильщика. На пороге его комнаты внезапно возникает тот таинственный человек, который еще недавно, возле его дома, называл Родиона убийцей. Мужчина искренне просит прощения за свои столь резкие слова. Как оказалось, мужчина слышал рассказы об убийстве в квартире. Именно его Порфирий приготовил в качестве так называемое сюрприза для Родиона. Раскольников начинает чувствовать себя намного спокойнее.

Часть пятая

Петр Петрович Лужин считает, что в его ссоре с Дуней виноват никто иной как Раскольников. Он ищет хоть какой-нибудь способ отомстить обидчику и приглашает к себе Соню Мармеладову. Мужчина просит у девушки прощения, что не сможет прийти на поминки ее отца. Для того, чтобы загладить свою вину он дает девушке десять рублей.

Катерина Ивановна устраивает хорошие поминки для своего мужа. Однако многие на них не приходят. Родион Рассольников приходит на поминки Мармеладова. Во время всего этого мероприятия вдова ссорится с хозяйкой квартиры Амалией Ивановной. В момент их ссоры в дом к Мармеладовым приходит Лужин.

Петр Петрович сообщает всем, что Соня украла у него некую сумму денег. Для подтверждения своих слов он приводит в качестве свидетеля своего соседа Лебезятникова. Соня очень удивлена такому высказыванию Лужина. Немного оправившись от шока, она начинает отрицать обвинения и отдает Лужину его десять рублей. Катерина Ивановна не верит в виновность своей дочери и начинает судорожно выворачивать ее карманы. Оттуда внезапно выпадает сторублевая купюра. Лебезятников признается в том, что Лужин сам подсунул девушке эти деньги. Петр Петрович возмущен, он начинает кричать, обещая при этом вызвать полицию. Катерину Ивановну вместе с детьми выгоняют из квартиры.

Родион Раскольников приходит к Соне и говорит, что лично знаком с убийцей старухи процентщицы. Девушке становится все ясно. Она готова идти за Раскольниковым на каторгу. Однако у нее есть условие, он должен искупить свой грех. Родион понимает, что вся его теория была ошибкой и не нашла своего подтверждения в реальности.

Лебезятников сообщает всем то, что Катерина Ивановна сошла с ума. Мужчина уверяет всех, что женщина заставила своих детей просить милостыню, а те в свою очередь просто взяли и убежали от нее. Женщину отводят к Сонечке Мармеладовой, где она в ближайшее время и умирает. Дуня встречается с Свидригайловым, он отдает ей деньги, но та их не берет. Тогда мужчина решается отдать их Мармеладовым. Раскольников советует своей сестре Дуне обратить свое внимание на его товарища Разумихина.

Часть шестая

После того, как была похоронена Катерина Ивановна. Разумихин рассказывает Родиону о том, что Пульхерия Александровна заболела. Родион ищет встречи со Свидригайловым. Он хочет поговорить о его намерениях насчет Дуни.

Порфирий Петрович приходит к Раскольникову домой. Мужчина сообщает, что он подозревает молодого человека в убийстве старухи процентщицы. Пристав следственных дел советует Родиону явиться с повинной и дает на размышление ему пару дней. Однако доказательств, подтверждающих виновность Родиона нет. Да и ко всему прочему молодой человек в преступлении не признается.

Дуня собирается на встречу со Свидригайловым. Аркадий Иванович хочет, чтобы весь их разговор поговорили именно в его квартире. Он рассказывает девушке о том, что подслушал разговор Сони и Раскольникова. Свидригайлов обещает спасти брата Дуни, в обмен на ее любовь и расположение девушки.

Дуня хочет покинуть дом Свидригайлова. Однако она понимает, что дверь заперта на ключ. От страха и отчаяние она хватает револьвер и несколько раз стреляет в Аркадия Ивановича. Девушка промахивается, и слезно просит ее отпустить. Свидригайлов добровольно отдает девушке ключ от двери. Дуня спешит убраться вон из дома Аркадия Ивановича, бросая при этом револьвер на пол. Свидригайлов поднимает с полу револьвер.

Свидригайлов, чтобы забыться ходит по трактирам. Потом он заходит в гости к Соне Мармеладовой. Аркадий Иванович рассказывает девушке о том, что пристроил детей в самый лучший пансионат. Свидригайлов дает девушке небольшую сумму денег. Ночью Аркадию Ивановичу снится сон, в котором к нему приходит девочка подросток, которая в далеком прошлом погибла из-за него. Он в спешке покидает гостиницу. А позже кончает жизнь самоубийством при помощи Дуниного револьвера.

Родион Раскольников прощается с матерью и сестрой. Он говорит своей сестре Дуне, что больше не может врать и готов признаться в убийстве старухи процентщицы. Он обещает своим родным начать новую жизнь. Родион очень сожалеет о том, что так и не смог переступить заветного порога своей же теории, порога своей совести.

Родион Раскольников идет в дом к Соне Мармеладовой. Девушка в силу своей набожности надевает на молодого человека свой нательный крестик. Она напутствие Раскольникову и советует ему поцеловать землю на перекрестке, сказать при этом вслух о том, что именно он является убийцей. Родион делает все так, как советовала ему Соня. Потом он идет в полицейский участок для того, чтобы признаться в содеянном. В участке он также узнает о том, что Свидригайлов покончил жизнь самоубийством.

Эпилог

Раскольникова за свершенное им преступление, приговаривают к восьми годам каторжных работ. Вот уже полтора года Родион отбывает наказание. Его мать, Пульхерия Александровна скоропостижно умирает. Сонечка отправляется на каторгу вслед за своим братом Раскольниковым. Дуня вышла замуж за товарища Родиона, Разумихина. У молодого человека рождается план. Этот план заключается в том, чтобы накопить денег и поехать в Сибирь. В Сибири он хочет, чтобы они всем вместе начали новую жизнь.

В тюрьме Родион не находит общего языка с остальными заключенными. Его терзает совесть за то, что он столь глупо и бездарно загубил свою жизнь. Аркадий Иванович Свидригайлов кажется Раскольникову человеком сильным духом. Он придерживается данной точки зрения, потому что Свидригайлов, в отличие от него, смог покончить с собой. Соню Мармеладову все арестанты очень полюбили. При встрече с ней они снимали шапки и кланялись в ноги. В ссылке Родион сильно заболел, и даже слег в госпиталь. Выздоровление его происходило очень тяжело и довольно медленно. Все это время под подушкой у Раскольникова лежит Евангелие. В один прекрасный день, молодой человек, окончательно отчаявшись, начинает плакать и бросается обнимать колени Сони. Девушка понимает, что Родион любит ее и тоже начинает плакать. Именно любовь смогла спасти их сердца. Будто бы одно сердце было источником жизни для другого сердца. Они решили ждать и терпеть все невзгоды, которые приготовила им судьба. Соня Мармеладова была счастлива, ведь она более не представляла свою жизнь без Родиона Раскольникова.