Появление западничества связано с именем. Западничество и славянофильство в русской философии. В. С. Соловьёв о западничестве и западниках

При изучении общественной мысли России невозможно пройти мимо 40-х годов 19 века, когда сформировались идеи славянофилов и западников. Их споры не закончились позапрошлым столетием и до сих пор имеют политическое значение, особенно в свете последних событий.

Обстановка 19 века

В начале 19 века Россия оставалась крепостной страной с феодальным способом производства, в отличие от Европы, где начался процесс утверждения капиталистических буржуазных отношений. Таким образом, увеличивалась экономическая отсталость Российской империи, что давало повод задуматься о необходимости преобразований. По большому счету, их начал еще Петр Первый, но результаты были недостаточными. В то же время буржуазные отношения пробивали себе дорогу в Европе при помощи революций, крови и насилия. Развивалась конкуренция, усиливалась эксплуатация. Последние факты не воодушевляли многих представителей отечественной общественной мысли. Возникал вполне объяснимый спор о дальнейшем развитии государства, тем более что во внутренней политике императоры кидались от одной крайности к другой. Славянофилы и западники - это два противоположных пути для России, но каждый должен был привести ее к процветанию.

В ответ на движение славянофилов

Почти два века в кругу высших сословий Российского государства формировалось поклонническое отношение к Европе и ее достижениям. Россия все больше преобразовывалась, стараясь походить на западные страны. А. С. Хомяков впервые вынес на обозрение широкой публики мысли об особом пути развития нашего государства - на основе коллективизма, проявляющегося в сельской общине. Это избавляло от необходимости подчеркивать отсталость державы и равняться на Европу. Вокруг высказанных тезисов объединились мыслители, в первую очередь литераторы. Стали они называться славянофилами. Западники - это своеобразный ответ вышеописанному движению. Представители западничества, основываясь на идеях видели единые тенденции в развитии всех стран мира.

Философские основы западничества

На протяжении истории человеческой мысли звучит вопрос, сформулированный "Кто мы? Откуда? Куда?". По поводу последней части выделилось три точки зрения. Одни говорили, что человечество деградирует. Другие - что движется по кругу, то есть развивается циклически. Третьи утверждали, что прогрессирует. Западники - это мыслители, придерживающиеся последней точки зрения. Они считали, что история прогрессивна, имеет один вектор развития, при этом Европа обогнала другие регионы мира и определила путь, по которому пойдут все остальные народы. Поэтому все страны, так же как и Россия, должны ориентироваться на достижения европейской цивилизации во всех сферах жизни общества без исключения.

Западники против славянофилов

Итак, в 40-е годы 19 века сложилось идеологическое противостояние "славянофилы - западники". Таблица, сравнивающая основные постулаты, лучше всего продемонстрирует их взгляды на прошлое и будущее Российского государства.

Идеи славянофилов и западников

Западники	Вопросы сравнения	Славянофилы
Единый с Европой	Путь развития	Самобытный, особенный
Отсталое по сравнению с западными странами	Положение России	Нельзя сравнивать с другими государствами
Положительное, он способствовал прогрессу страны	Отношение к реформам Петра Первого	Отрицательное, он разрушил существовавшую цивилизацию
конституционный строй с гражданскими правами и свободами	Политическое устройство России	Самодержавие, но по типу патриархальной власти. Сила мнения - народу сила власти - царю.
Отрицательное	Отношение к крепостному праву	Отрицательное

Представители западничества

Немаловажную роль в великих буржуазных реформах 60-70-х годов играли западники. Представители данной общественной мысли выступали не только идеологическими вдохновителями государственных преобразований, но и сами принимали участие в их разработке. Так, активную общественную позицию занимал Константин Кавелин, перу которого принадлежит "Записка об освобождении крестьян". Тимофей Грановский, профессор-историк, выступал за продолжение реформ, заложенных еще в начале восемнадцатого века, за активную просвещенческую государственную политику. Вокруг него и объединились единомышленники, к которым можно отнести И. Тургенева, В. Боткина, М. Каткова, И. Вернадского, Б. Чичерина. Идеи западников лежат в основе самой прогрессивной реформы 19 века - судебной, которая закладывала основы правового государства и гражданского общества.

Судьба западников

Часто бывает, что в процессе развития происходит его дальнейшее дробление, то есть раскол. Не стали исключением и западники. Это касается в первую очередь выделения радикальной группы, провозглашающей революционный путь внесения перемен. В нее вошли В. Белинский, Н. Огарев и, конечно, На определенном этапе произошло сближение славянофилов и революционных западников, считающих, что крестьянская община может стать основой будущего устройства социума. Но оно не было определяющим.

В целом противостояние идей самобытного пути развития России, вплоть до особой роли нашей цивилизации в мире, и необходимости западнической ориентации остались. В настоящее время водораздел проходит преимущественно в политической сфере, в которой выделяются западники. Представители этого движения выступают за интеграцию в Европейский союз, видя в этом выход из цивилизационного тупика, в который вошли еще в период строительства социализма.

История отечественной философии изобилует яркими и интересными страницами, замечательными идеями и концепциями, глубочайшими дискуссиями по тем или иным проблемам, бóльшая часть которых не потеряла и сегодня своей актуальности, злободневности, значимости, не только философско-методологической, но и социально-политической остроты. К таковым страницам, безусловно, относится знаменитый спор между «западниками» и «славянофилами», составивший один из ключевых моментов интеллектуальной и духовной эволюции страны, привлекший к себе пристальное внимание самых выдающихся мыслителей России, прошедший через весь XIX в. и в значительной, хотя и скоррек-тированной временем, форме XX в.,громко заявляющий о себе сегодня в страстных дискуссиях политиков, историков, социологов, экономистов, культурологов о дальнейших путях развития и будущем русского народа.

Было бы, конечно, ошибкой полностью отождествлять сущность и смысл вечного спора между «западничеством» и «славянофильством» вчера и сегодня, ибо эти понятия наполнились ныне во многом новым содержанием, ибо время неумолимо формирует другие условия существования, расставляет иные акценты, ставит свои задачи. Но еще большей ошибкой являлось бы полное игнорирование нашей истории, ее духовного и идейного наследия, ее уроков, -величайшие умы творили нашу национально-историческую и культурную традицию, прокладывая еще в прошлом наши сегод-няшние пути в будущее. Чтобы быть достойным этого будущего, надо и сегодня пристально к ним прислушиваться, развивать богатейшее наследие, выделяя в нем главное, актуальное и современное.

Конец XX и начало XXI вв.сложились для России драматично, трагически: крах СССР, марксистско-ленинской идеологии и философии, политический и экономический кризис, обнищание и вымирание населения, криминализация общества, разброд и шатания в строительстве «дикого капитализма», по сути, уход России со всемирно-исторической арены, утрата ею статуса великой державы, чем незамедлительно воспользовались США и другие ведущие страны Запада в стремлении установить «однополярный» мир, глобализацию «по-американски». Дело дошло до того, что совсем еще недавно вопрос стоял даже не о международном статусе России, а о том, будет ли она вообще существовать как государство и как нация.

Сегодня, к счастью, здоровые силы в общественно-полити-ческой жизни страны заметно усилились, окрепли, Россия отошла от края пропасти, успешно развивает свой экономический, социальный, «людской», военный потенциал, громко и решительно заявила о своих национальных интересах на мировой арене. Путь к возрождению великой России стал реальнее, ближе. Далеко не последнее место в становлении на этот путь занимает возрождение национально-исторической и культурной традиции, в том числе и ее философской, религиозной, духовной, идейной составляющих и, главным образом, глубокие размышления об исторических судьбах страны, о месте России в мире, о будущих путях развития, ее национально-государственных интересах, ее друзьях и союзниках, противниках и оппонентах. Эти размышления идут далеко не только в тиши историко-философских кабинетов, но прежде всего – в широких кругах общественности, среди молодежи, политиков, в религиозно-церковных кругах, партийных и парламентских дискуссиях, среди интеллигенции, в СМИ. И здесь оказалось, что без возвращения к урокам великой многовековой дискуссии между «западниками» и «славянофилами», без поистине судьбоносного обсуждения проблемы о предпочтительности нашей стратегической ориентации «здесь и сейчас» на «Запад» или на «Восток» нам никак не обойтись.

Другoe дело, что по форме эти споры ныне ведутся, казалось бы, между новыми «субъектами», сторонами: демократами, либералами, патриотами, правыми, левыми, различными партийными группировками и т. д. Слова «славянофил» и «западник» кажутся сегодняшним «спорщикам» чуть ли не ретроградными и почти не употребляются. Но суть дела от этого почти не меняется, хотя запутать решение актуальных проблем может даже очень сильно. Если мы сегодня во всеоружии новых знаний и объективной оценки новых реалий, «вызовов времени» не обратимся к опыту и урокам наших великих предшественников, подтвержденным отечественной и мировой историей, то многое можем потерять. Некоторые их «подсказки» нам сейчас ох как пригодятся!

Мы, конечно, далеки от мысли в этой короткой статье воспроизвести и проанализировать все основные идеи и аргументы классиков «славянофильства» и «западничества» XIX в. Наша задача здесь скромнее, но важнее: обратить внимание лишь на те идеи, которые, мы уверены, наиболее «концептуальны» в первую очередь в «западничестве»» иполучили свое подтверждение в истории, полностью сохранили свою актуальность для современной России в философско-методологических и социально-политических аспектах. Это и будет служить мерой нашей нынешней ответственности, сознательности, понимания сути исторически переломного момента, дани традиции и способности оказаться на высоте сложного положения в исполнении судьбоносных для страны решений. Поэтому напомним лишь несколько необходимых «ключевых» идей и аргументов в споре «западников» со «славянофилами», «переживших» время и дающих нам верную путеводную нить в хитросплетениях сегодняшней ситуации места и роли России в мире, ее национальных интересов и ориентации в отношениях с «Востоком» и «Западом» в непосредственной реальной политике, партийной борьбе, определении геополитических и геостратегических приоритетов и ценностей.

Классическое отечественное «западничество» сформировалось в первой половине XIX в. и насчитывало в своих рядах таких выдающихся мыслителей, как П. Я. Чаадаев, А. И. Герцен, Н. В. Станкевич, В. Г. Белинский, К. Д. Кавелин, Н. П. Огарев, Т. Н. Грановский, И. С. Тургенев и др.

Если «славянофилы», разрабатывая христианское и прежде всего православное мировоззрение, идеализировали социально-поли-тическое прошлое России, русский национальный характер, абсолютизировали порою самобытность и особенность русской культуры, утверждая, что отечественная общественно-политическая жизнь всегда развивалась и должна будет развиваться по своему собственному пути, в корне отличному от пути западных стран, приходили к выводу о том, что только Россия призвана оздоровить Запад духом своих идеалов и помочь ему в разрешении своих противоречий и проблем, то идейная аргументация «западников» была существенно иной.

Они были убеждены (и в отличие от «славянофилов», аргументируя свои убеждения, прибегали не только и не столько к умозрительности, святоотчески-религиозным доводам, к желаемому, но и к историческим фактам, мировому философско-методологическому опыту, анализу эволюции «живой» действительности, политики и экономики, истинных и реальных, а не мнимых и идеальных интересов страны и ее народа), что Россия в определенных отношениях отстала от Запада и должна, проходя, в принципе, тот же путь развития, кое-чему у него и поучиться, что вполне естественно для всех стран мира и в чем ничего зазорного нет. Они стремились, чтобы Россия усвоила высшие достижения европейских наук и плоды Просвещения, достигла тех же высот социально-эконо-мического и политического развития, не преувеличивала бы различий в традициях и психологии, значения и роли религии и церкви, научилась полностью ценить и признавать политическую свободу и идеи человеческих прав и равенства людей не только перед Богом, но и в реальной социальной жизни .

«Пионером» «западничества», несомненно, был Чаадаев. В сво-их знаменитых «Философических письмах», а позднее в «Апологии сумасшедшего» он определил свое историко-философское кредо в отношении России и Запада: положение дел в России (социально-политическое развитие, экономика, политика, право, права и свободы народа, система управления и т. д.) весьма безрадостно; Россия от Европы во многих отношениях отстала и, подчиняясь всеобщим законам развития, должна пройти такие же, как и Запад, главные этапы развития, а стало быть, и учиться у него; Россия должна стремиться не «выпадать» из общечеловеческого русла развития вследствие каких-то своих «особенностей», но органически «вписаться» в мировую семью народов, в европейскую историю, внося и свой «вклад» в общеевропейскую сокровищницу ценностей и идеалов. Обращаясь к русской истории, Чаадаев с грустью констатировал отсутствие органической связи между ее этапами, неразвитость культурных и социальных традиций, негативные последствия трагического отказа России от принципов западной цивилизации. Вследствие православного «изоляционизма» Россия как бы «отпала» от человеческого рода, не пошла по пути западного объединения разных национальных культур. Последствия этого представляют реальную опасность для будущего России, русского народа, для самого факта их «физического» существования. «Одна из самых прискорбных особенностей нашей своеобразной цивилизации (друг Пушкина, как и «славянофилы», признает «своеобразие» и «особенности» России, но видит их совсем в другом и совсем с другими последствиями. – А. Б. ) состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и даже у народов, гораздо более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода – ни к Западу, ни к Востоку, не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось. Дивная связь человеческих идей в преемстве поколений и история человеческого духа, приведшие его во всем остальном мире к его современному состоянию, на нас не оказали никакого действия. Впрочем, то, что издавна составляет самую суть общества и жизни, для нас еще только теория и умозрение. ...Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? …Ни у кого нет определенной сферы деятельности, нет хороших привычек, ни для чего нет правил. …Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в род человеческий, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру. ...Народы Европы имеют общее лицо, семейное сходство. ...Помимо общего всем характера, каждый из этих народов имеет свой особый характер, но все это только история и традиция. Они составляют идейное наследие этих народов. ...Хотите знать, что это за мысли? Это мысли о долге, справедливости, праве, порядке. ...Вот она, атмосфера Запада, это нечто большее, чем история или психология, это физиология европейского человека. А что вы видите у нас? …Все народы Европы, подвигаясь из века в век, шли рука об руку. Что бы они сейчас ни делали, каждый по-своему, они все же постоянно сходятся на одном и том же пути...»

Важнейшая роль в истории народов принадлежит религии, и вывод Чаадаева определенен: надо, чтобы вера объединяла, а не разъединяла народы (например, католичество и православие), необходимо России вернуться в лоно единого общеевропейского христианства, а не настаивать и дальше на своих «отделенности», «особенностях», «своеобразии»: «Ясно, что если та сфера, в которой живут европейцы и которая одна лишь может привести род человеческий к его конечному назначению, есть результат влияния, произведенного на них религией, и ясно, что если слабость наших верований или несовершенство нашего вероучения удерживали нас вне этого всеобщего движения, в котором социальная идея христианства развилась и получила определенное выражение, а мы были отнесены к числу народов, которым суждено использовать воздействие христианства во всей силе лишь косвенно и с большим опоз-данием, то необходимо стремиться всеми способами оживить наши верования и наше воистину христианское побуждение, ибо ведь там все совершило христианство» .

Конечно, картина, нарисованная «западником» Чаадаевым, и сегодня не может никого оставить равнодушным, она не может не шокировать своими страшными откровениями истинно русского человека и зачастую не может не вызвать инстинктивного отторжения. Вот почему «остроумным» царем Чаадаев был объявлен «сумасшедшим»! И он объяснился перед русским народом и перед потомками, написав продолжение «Философических писем» – «Апологию сумасшедшего»! Эта работа – не только великий и мужественный шаг мыслителя, не побоявшегося сказать народу горькую правду, не только исчерпывающее объяснение и развитие своей позиции, но и завещание нам, потомкам, провидческое прозрение через века. Здесь Чаадаев, в частности, проясняет, что такое истинный патриотизм, приносящий настоящую пользу своему народу, и что такое патриотизм ложный («славянофильский»), вредный и опасный для народа. «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть нечто еще более прекрасное – это любовь к истине... Мы живем на востоке Европы – это верно, и, тем не менее, мы никогда не принадлежали к Востоку. У Востока – своя история, не имеющая ничего общего с нашей... Больше, чем кто-либо из вас, поверьте, я люблю свою родину, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа; но верно и то, что патриотическое чувство, одушевляющее меня, совсем не похоже на чувства тех, чьи крики нарушили мое спокойное существование... Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, со склоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если хорошо понимает ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю мое отечество, как Петр Великий научил меня любить его. Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм, этот патриотизм лени, который умудряется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы. Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия... Больше того: у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, которые занимают человечество» .

Поистине – ни убавить, ни прибавить! Здесь, во-первых, Чаадаев дал исчерпывающую по глубине и основательности отповедь всем современным и будущим «славянофилам» и «блаженным патриотам», обманывающим вольно или невольно свой народ и толкающим его на обочину истории, и, во-вторых, к его интерпретации патриотизма и истинных западничества, европеизма (уже без кавычек!) нечего добавить и сегодня – это безальтернативный путь в будущее для нашей страны и нашего народа. Занять свое достойное место в сегодняшней европейской цивилизации и выполнить все свои исторические задачи – долг и обязанность перед русским народом!

Несколько слов еще об одном великом русском мыслителе и «западнике» А. И. Герцене, углубляющем и развивающем критику «славянофильства», доводящем ее до логического и исторического конца, вполне актуальном и современном поборнике величия России в лоне европейской цивилизации.

Собственно, в критике «славянофильства» Герцен был, пожалуй, «острее» и решительнее «сумасшедшего» Чаадаева. Например, его дневниковые записи сороковых годов XIX в. полны нелицеприятных терминов типа «славянобесие», «славянобеснующиеся». «Удивляюсь, – пишет он в 1843 г., – как славянобеснующиеся не понимают истории, не понимают европейского развития, – это помешательство. Славяне в будущем, вероятно, призваны ко многому, но что же они сделали со своим стоячим православием и чуждостью от всего человеческого?» По справедливому замечанию Герцена, повышенный интерес «славянофилов» к славянству становится не только карикатурным и нелепым, но и ретроградным и опасным; «славянофильство» становится, по Герцену, «костью в течении образования».

Герцен подметил также и эволюцию «славянофильства» (не всех его представителей, конечно, – «славянофильство» отнюдь не было единым, однородным течением; там были и титаны мысли типа Киреевского, Хомякова, но были и «зловонные людишки» типа Булгарина) к охранительству, к проправительственным чиновникам типа «чего изволите?», к прямому предательству интересов народа: «Славянофильство приносит ежедневно пышные плоды, открытая ненависть к Западу есть открытая ненависть ко всему процессу развития рода человеческого... вместе с ненавистью и пренебрежением к Западу – ненависть и пренебрежение к свободе мысли, к праву, ко всем гарантиям, ко всей цивилизации. Таким образом, славянофилы, само собою, становятся со стороны правительства и на этом не останавливаются, идут далее» .

«Резкости» Чаадаева и Герцена по отношению к «славянофилам» (подобные «резкости» имели место и со стороны «славяно-филов» в адрес «западников») могут найти свое оправдание не в личных или каких-либо психологических, конъюнктурных причинах, но в обстоятельствах объективного порядка. «Западники» глубоко чувствовали, провидчески угадывали, видели огромный и несомненный вред, который может принести России реальное и полное воплощение в жизнь принципов «славянофильства» в настоящем, а тем более – в будущем. Поэтому-то, анализируя доводы и аргументы «славянофилов», которые они совершенно справедливо расценивали как неверные и лживые не только абстрактно-теоретически, но и опасные, гибельные в плане практическом, не могли воспринимать их академически спокойно, будучи на самом деле истинными патриотами, реалистами и «прагматиками».

Несостоятельность «славянофильства» показывали не только «западники», но и отечественные мыслители самых разных направлений, и таковых было большинство, что само по себе не может не служить аргументом в пользу единства России и Европы. Так, известный представитель философии российского зарубежья Б. В. Яковенко подчеркивал уже в середине XX в.: «Славянофилы все больше проявляют себя весьма близорукими раскольниками. Это фанатики, а не терпимые люди. Они сотворили себе мир химер и стараются на основе двух-трех хороших мыслей построить обреченное строение, которого не должно быть. Они смотрят на Запад с ненавистью, это столь же пошло и нелепо, как мнение, что все русское народное пошло и мерзко. На самом деле открытая ненависть к Западу означает не что иное, как откровенную ненависть ко всему процессу развития человеческого рода, ибо Запад как наследник античного мира представляет собой все прошлое и настоящее человечества. Поэтому ненависть к Западу тождественна ненависти и недооценке по отношению к свободе мысли, праву, ко всем гарантиям, ко всей цивилизации вообще» .

Примерно о том же писал и известный русский философ В. В. Зеньковский в ряде своих работ, изданных тоже в середине XX в. под общим названием «Русские мыслители и Европа»: «Проблемы Запада, его судьбы не являются для нас чужими, неинтересными... Мы рассмотрели развитие русской мысли в течение целого столетия и убедились в неустранимости той проблемы, которой были заняты. Русское самосознание неизбежно связано с проблемой Запада и его взаимоотношений с Россией – и это означает и историческую, и духовную неотрываемость нашу от Запада. Радикальное антизападничество, время от времени появлявшееся у нас и довольно остро заявившее о себе в недавние годы, неверно и неосуществимо... Именно теперь, когда вековая работа мысли коснулась всех сторон этой проблемы, мы можем и должны... подойти к вопросу о путях России, к вопросу об отношении нашем к Западу» . Даже и критика Запада, ряда аспектов его политики, культуры и т. д. в работах русских мыслителей вызвана не злорадством и мотивами «отторжения», но стремлением устранить трудности большего сближения, избежать ошибок прошлого и настоящего.

Представители западнической тенденции во всем разнообразии их концепций и идей подвергали убийственной критике не только «чистых» «славянофилов», националистов, ретроградов, но и адептов других систем, так или иначе ведущих к отрыву России от Запада, к ее цивилизационной и культурной изоляции (например, «евразийство», очень распространенное, модное и в наши дни).

Вот, в частности, «приговор» «евразийству» Г. В. Флоровского в статье со знаменательным названием «Евразийский соблазн» (1928): «Судьба евразийства – история духовной неудачи... В евразийских грезах малая правда сочетается с великим самообманом... Евразийство не удалось. Вместо пути предложен тупик. Он никуда не ведет...» . А вот еще более авторитетное мнение Н. А. Бердяева, который, ссылаясь также и на опыт анализа проблемы «Запад – Россия» очень многими великими русскими мыслителями, часто писал о необходимости органического единения России с Европой не в целях «подражания», окончательной и однозначной «европеизации» России, но в целях спасения культуры, народов, благотворного влияния «русской идеи», отечественной духовности на жизнь Запада: «В евразийстве есть также элементы зловредные и ядовитые, которым необходимо противодействовать... Отношение евразийцев к Западу и западному христианству в корне ложное и нехристианское» .

И, наконец, пожалуй, самые авторитетные доводы в пользу конструктивного решения проблемы Запад – Россия мы находим у величайшего мыслителя, кстати, почвенника, Ф. М. Достоевского; некоторые из них мы здесь только бегло упомянем, ибо они, ввиду их исключительной для нашей задачи актуальности и значимости, должны быть разобраны подробно и особо.

Возьмем только одно место из, по сути, духовного завещания писателя, его знаменитой речи о Пушкине в 1880 г., где он, в частности, говорит о великом значении петровских реформ и для русского народа, и для народов Запада: «Русский народ не из одного только утилитаризма принял реформу... Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому! Мы не враждебно (как, казалось, должно бы было случиться), а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций... выказали готовность и наклонность нашу... ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное... Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли... Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли... в характере общения нашего с европейскими племенами даже в государственной политике нашей. Ибо что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой?.. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе... изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окон-чательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!»

По сути, Достоевский высказывает здесь очень глубокую, универсальную мысль о единстве главных выводов «западничества» и «русской идеи», заключающихся прежде всего в тенденции единения России и Европы, в «философии всеединства» (В. С. Соловьев), в выполнении русским народом, народом «почвы», своей всемирно-исторической миссии по всечеловеческому объединению на основе веры, духовности, справедливости. Что может быть сегодня еще более актуально, верно, значимо?!

Приведенных высказываний классиков «западничества» и не только (получившихся, правда, для небольшой статьи, наверное, слишком объемными и емкими, но основы этих судьбоносных для страны принципов столь «ответственны» и важны, что нам показалось не очень корректным их просто кратко пересказать) пока для наших задач достаточно.

Подведем некоторые итоги и сделаем ряд выводов, акцентируя внимание уже на актуальных методологических «уроках» «западников», на современном значении их важнейших идей, оставляя на будущее анализ многих очень важных аспектов исследований «западничества» в истории и современной России.

Очень поучительно ныне и методологически важно отмеченное преувеличение (a то и абсолютизация) этнического и географического факторов в «славянофильстве» и «евразийстве», их негативное и опасное значение для теории и практики, особенно в современном мире. В мире, в котором на первый план выступают факторы выживания, безопасности, необходимость решения глобальных проблем и проблем глобализации, общечеловеческие ценности (одна из главных хранительниц которых – Европа) – вера, духовность, принципы свободы, справедливости. Плохо, в частности, когда православие в речениях некоторых политиков и теоретиков выступает как просто этнический признак русских людей. Тут уж поневоле вспоминаются слова одного из персонажей знаменитого фильма И. Бергмана «Земляничная поляна»: «Католичество – средство самосохранения».

Еще ряд выводов общего порядка.

Россия всегда была и остается органической, неотъемлемой частью Европы; споры о месте России в мире и о ее будущем объективно приводили к теории и практике ее сближения, единения (в том числе и «юридического», формального) с Европой, – «критика» Европы зачастую служила как бы «негативным» основанием к такому сближению. Превалирующая и в итоге победившая концепция «западничества» прямо и непосредственно, а все остальные системы («славянофильство», «евразийство», «теория культурно-исторических типов», «русская идея», «русский космизм», «почвенничество» и др., как мы видели, в частности, на примере идей столь различных, но равно глубоких мыслителей Чаадаева, Герцена, Достоевского, Лосского, Зеньковского, Яковенко, Флоровского, Соловьева, Бердяева) – косвенно, опосредованно не могли не привести, в конечном счете, в XX в. к главному – выводу естественности и необходимости, безальтернативности объединения с Европой. Конкретные формы, этапы такого объединения – сложная проблема ближайшего будущего, на этом пути придется преодолеть много трудностей, решать многие проблемы объективного и субъективного порядка, бороться с суевериями, предвзятостями, предрассудками, недругами России, выступающими против такого объединения («подсказки» наших мыслителей здесь и ныне очень пригодятся!). Вхождение России в ЕС в этом плане – лишь первый, хотя и чрезвычайно важный шаг. Но это – глобальная проблема пути России в будущее, возрождения ее величия, проблема спасения мировой культуры и цивилизации.

Один из важных уроков великого спора, начавшегося в XIX в., – дело совсем не в словах и не в терминах. Так, например, получается, что содержание и суть феномена «западничество» гораздо шире и глубже самого термина. В сущности, глубинные идеи «западничества» разделяли фактически все выдающиеся русские мыслители, не ограничивая себя рамками какого-то формального направления. Об этом методологическом моменте нужно помнить сегодня, когда многое запутано и смешано, схоластизировано и заезжено, в том числе и в области терминологии.

Мы не случайно практически везде брали термины «западничество» и «славянофильство» в кавычки. Причин этому несколько, и они имеют не только теоретический, но и практический смысл и значение. Прежде всего эти термины представляют собой некие условные символы, схемы, далеко не во всем совпадающие с реальным, действительным содержанием рассматриваемых феноменов. Жизнь всегда сложнее всяких схем; абсолютизировать «схемы», «символы» – дело неблагодарное и опасное, что мы можем видеть, в частности, на примере марксистско-ленинской историографии нашей темы. Далее, в «прокрустово ложе» «западничества» и «славянофильства» совсем не укладываются взгляды и концепции формальных и признанных представителей этих течений: и Чаадаев, и Герцен, так же, впрочем, как и Хомяков и Киреевский гораздо глубже и шире всяких схем. И наконец, самое, пожалуй, главное: реальные феномены «западничества» и «славянофильства» никогда не оставались сами себе равными, постоянно изменялись, эволюционировали, наполняясь вслед за историческими переменами новым содержанием, новыми аргументами, аспектами, выводами, выводя на историческую арену в различные эпохи жизни России новые фигуры своих адептов (философов, политиков, экономистов, историков, правоведов и т. д.), получая другое социально-политическое звучание, другие смысл, роль, значение, общественный и международный резонанс.

Сегодня, наверное, в нашей науке, общественно-политической действительности трудно найти в «чистом виде» «западников» и «славянофилов», тем более абсолютно таких, какие были у нас в XIX в. Главные тенденции, сущностный смысл и направленность, конечно, сохранились, как и обязано в конечном счете сохраняться ядро национально-исторической, культурной традиции, иначе страна, народ просто перестанут существовать как таковые. Но сохранились именно только аналогии, суть, тенденции, проблемы. Изменились и по форме, и по содержанию идеи, концепции, аргументы, выводы, цели, социальный и политический контексты. Нынешние «западники» и «славянофилы» выступают в современных одеждах и ролях иных субъектов общественно-политического действа, иного времени. Сегодня они могут быть представителями различных партий и движений, органов законодательной и исполнительной власти, системы образования и воспитания, быть демократами и либералами, монархистами и коммунистами, правыми и левыми, патриотами и космополитами, экономистами, политиками, философами, юристами, историками и т. п., теоретиками и практиками. Споры между ними могут принимать нешуточный оборот, путаница может возникать очень большая (в том числе и «словесная», и терминологическая). Выводы и рекомендации могут быть самыми разными,многоаспектными.

Но самое важное, что и заставляет нас сегодня в обязательном порядке обращаться к урокам истории, заключается в том, что при всем плюрализме идей, широкой палитре «красок» речь, в конце концов, как и во времена Чаадаева и Герцена, идет о судьбах и путях России в еще более ответственный, поворотный момент истории: кто мы? куда идем? с кем мы? кто наши союзники и противники? что делать? Речь идет (в контексте объективных процессов нынешней глобализации) о принципиальных и далеко идущих геополитических и геостратегических проблемах, о проблемах нацио-нально-государственных интересов и государственной безопасности, о месте и роли России в современном мире, о будущем страны и народа, о том, будем ли мы существовать завтра и как, в каком «качестве» будем существовать, о возрождении величия России. И в этом плане при всем «громадье» проблем великие уроки отечественного «западничества» позволяют нам сегодня сформулировать вполне определенную, конкретную, наиважнейшую и первостепенную задачу, сделать главный вывод: правы наши западники, – Россия, будучи неотъемлемой и важнейшей частью Европы, должна, несомненно, объединиться с ней политически, экономически и т. д., преследуя свои национальные интересы, в целях национально-государственной безопасности, для сохранения России и русского народа, для выполнения задач по выживанию, стоящих перед всем человечеством. Эта задача и этот вывод должны, конечно, конкретизироваться, дополняться, развиваться с учетом современных реалий, используя весь комплекс достижений современной культуры, науки, используя усилия специалистов всех областей теории и практики для проведения, в частности, большого количества исследований, опираясь, естественно, не только на отечественный, но и на западноевропейский опыт.

В плане перспектив и направлений подобных исследований здесь кратко хотелось бы отметить следующее.

Необходима детальная разработка, причем на международном уровне, ибо в сближении России и Европы заинтересованы и обе стороны, и весь мир: это не только «естественно-исторический» процесс, восстановление исторической традиции, органического единства и цельности Европы, но и гарантия безопасности и процветания ее народов, главнейший фактор обеспечения будущего человечеству – путей и этапов объединения, устранения трудностей и препятствий, создания институтов и организаций новой, единой Европы.

Уже сегодня появились первые, весьма обнадеживающие «ласточки» такого объединения. Например, программная инициатива Демократической партии России по вступлению в Европейский Союз как конечная и логичная цель программы этой старейшей партии новой России. Или заявление в конце октября 2007 г. на тот момент действующего Президента РФ В. В. Путина накануне саммита Россия – Евросоюз в Португалии о создании «Российско-европейского института свободы и демократии». Этот институт будет открыт в Европе на российские деньги. Уже сейчас ясно, что важными направлениями деятельности подобных институтов могут и должны стать, в частности, устранение ошибок и недостатков, негативных сторон в теории и практике отношений России и Европы (например, выявление корней и последствий предрассудков и суеверий типа русофобии); предотвращение превратных или провокационных толкований обостренных периодов вышеупомянутых отношений в прошлом; опасность впадения в крайности, абсолютизацию при анализе проблем патриотизма, «евроцентризма», современного «западничества», либерализма, разнообразия форм демократии, международного права и др.

Чаадаев, П. Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. – М., 1991. – Т. 1. – С. 323, 326, 334.

Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн / под ред. Л. И. Новиковой, И. Н. Сиземской. – М., 1993. – С. 237

В 40-50 х гг. XIX в. в русском обществе и философской мысли появились два направления - славянофилы, которые стали говорить об "особом пути России" и "западники", которые настаивали на необходимости для России идти по пути западной цивилизации, особенно в области общественного устройства, гражданской жизни, культуры.

Впервые слово "славянофил" использовал в ироническом смысле для обозначения определенного общественного типа поэт Константин Батюшков. Термин "западничество" впервые встречается в русской культуре в 40-х гг. XIX в., в частности, в "Воспоминаниях" Ивана Панаева. Он стал часто употребляться после разрыва Аксакова с Белинским в 1840 г.

У истоков славянофильства стоял архимандрит Гавриил (Василий Воскресенский). Вышедшая в 1840 г. в Казани его "Русская философия" стала своего рода барометром зарождающегося славянофильства.

Взгляды славянофилов сложились в идейных спорах, обострившихся после напечатания "Философского письма" Чаадаева. Славянофилы выступали с обоснованием самобытного пути исторического развития России, принципиально отличного от пути западноевропейского. Самобытность России, по мнению славянофилов, в отсутствии в ее истории классовой борьбы, в русской поземельной общине и артелях, в православии как единственно истинном христианстве.

Главную роль в выработке взглядов славянофилов сыграли литераторы, поэты и ученые Хомяков, Кириевский, Аксаков, Самарин. Видными славянофилами были Кошелев, Валуев, Чижов, Беляев, Гильфердинг, Ламанский, Черкасский. Близкими к славянофилам по общественно идейным позициям были писатели Даль, Островский, Григорьев, Тютчев, Языков. Большую дань взглядам славянофилов отдали историки и языковеды Буслаев, Бодянский, Григорович.

Средоточием славянофилов в 1840-х гг. была Москва, литературные салоны Елагиных, Свербеевых, Павловых, где славянофилы общались и вели споры с западниками. Произведения славянофилов подвергались цензурным притеснениям, некоторые из славянофилов состояли под надзором полиции, подвергались арестам. Из-за цензурных препон славянофилы долгое время не имели постоянного печатного органа, печатались преимущественно в журнале "Москвитянин". После некоторого смягчения цензуры в конце 1850-х гг. они издавали журнал "Русская беседа", "Сельское благоустройство" и газеты "Молва" и "Парус".

По вопросу о пути исторического развития России славянофилы выступали, в противовес западникам, против усвоения Россией форм западноевропейской политической жизни. В то же время они считали необходимым развитие торговли и промышленности, акционерного и банковского дела, строительства железных дорог и применения машин в сельском хозяйстве. Славянофилы выступали за отмену крепостного права "сверху" с предоставлением крестьянским общинам земельных наделов.

Философские воззрения славянофилов разрабатывались главным образом Хомяковым, Киреевским, а позже Самариным и представляли собой своеобразное религиозно-философское учение. Истинная вера, пришедшая на Русь из восточной церкви, обуславливает, по мнению славянофилов, особую историческую миссию русского народа. Начало "соборности" (свободной общности), характеризующее жизнь восточной церкви, усматривалось славянофилами в русском обществе. Православие и традиция общинного уклада сформировали глубинные основы русской души.

Идеализируя патриархальность и принципы традиционализма, славянофилы понимали народ в духе консервативного романтизма. В то же время славянофилы призывали интеллигенцию к сближению с народом, к изучению его жизни и быта, культуры и языка.
Идеи славянофилов своеобразно преломились в религиозно-философских концепциях конца XIX-начала XX века (Соловьев, Бердяев, Булгаков, Карсавин, Флоренский и др.).

Западники - направление русской антифеодальной общественной мысли 40-х годов XIX века, противостоящие славянофилам. Первоначальной организационной базой западников являлись Московские литературные салоны. Идейные споры в московских салонах изображены Герценом в "Былом и думах". В московский кружок западников входили Герцен, Грановский, Огарев, Боткин, Кетчер, Корш, Кавелин и др. Тесную связь с кружком имел живший в Петербурге Белинский, к западникам относился также Тургенев.

К общим чертам идеологии западников относятся неприятие феодально-крепостнических порядков в экономике, политике и культуре; требование социально-экономических реформ по западному образцу. Представители западников считали возможным установить буржуазно-демократический строй мирным путем - посредством просвещения и пропаганды сформировать общественное мнение и вынудить монархию на буржуазные реформы; они высоко оценивали преобразования Петра I.

Западники выступали за преодоление социальной и экономической отсталости России не на базе развития самобытных элементов культуры (как предлагали славянофилы), а за счет опыта ушедшей вперед Европы. Они акцентировали внимание не на различиях России и Запада, а на общем в их исторической и культурной судьбе.

В середине 1840-х гг. в среде западников произошел принципиальный раскол - после диспута Герцена с Грановским западники разделилось на либеральное (Анненков, Грановский, Кавелин и др.) и революционно-демократическое крыло (Герцен, Огарев, Белинский). Разногласия касались отношения к религии (Грановский и Корш отстаивали догмат о бессмертии души, демократы и Боткин выступали с позиций атеизма и материализма) и вопроса о методах реформ и пореформенного развития России (демократы выдвигали идеи революционной борьбы и построения социализма). Эти разногласия были перенесены и в сферу эстетики и философии.

На философские изыскания западников оказали влияние: на ранних этапах - Шиллер, Гегель, Шеллинг; позже Фейербах, Конт и Сен-Симон.

В пореформенное время, в условиях капиталистического развития западничество как особое направление в общественной мысли перестало существовать.

Взгляды западников получили развитие в русской либеральной мысли конца XIX-начала XX века.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Западники

Литература

Олейников Д.И. Классическое российское западничество. – М., 1996.

Володин А.И. «Что вы Европой нам колете глаз?» (штрихи к портрету российского западничества) // В раздумьях о России (XIX). М., 1996.

Щукин В.В. Русское западничество. Лодзь, 2001.

Левандовский Андрей Анатольевич. Т.Н. Грановский в русском освободительном движении. М., 1989.

Сараева Е.Л. Русское западничество: идеология национального самоопределения. Ярославль, 2009.

Западничество – система идей западников, разработанная в диалоге со славянофилами о судьбе России в 40-е гг. XIX века. Основополагающие идеи западничества - самоценность личности, возможность взаимодействия цивилизаций, культур и народов. Современные исследователи – В. Страда, Д.И. Олейников, В.Г. Щукин - ввели концепт классическое западничество . Классическое западничество – идеология русских мыслителей, участвовавших в идейных спорах со славянофилами в сороковые годы XIX века, отстаивавших идеи свободы, достоинства личности, культурного взаимодействия народов, цивилизации общества.

Идеология западников была либерально-демократической.

Теоретической основой западничества была гегелевская философия.

К главным идеологам западничества сороковых годов XIX в. относят В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Т.Н. Грановского, К.Д. Кавелина, Н.П. Огарева, П.В. Анненкова, С.М. Соловьева . Круг единомышленников западников был значительным, он включал в себя участников московской и петербургской групп западников, интеллектуалов в столицах и провинции, которых объединяли идеи свободы личности, гуманизации социальных отношений, установления правопорядка, взаимодействия культур.Большинство восприняло вероучение в готовом виде и лишь участвовало в общих беседах и в спорах с идейными противниками.

Многих западников связывала тесная дружба.

Западники создали два кружка: петербургский, объединявшийся вокруг Белинского и «Отечественных записок» (а с 1847 г. – «Современника») и московский, душою которого были Герцен и Грановский.

Выделяют левое, радикально-демократическое западничество . К нему принадлежали Белинский, Герцен и Огарев. Радикальные западники были привержанцами идеи социальной справедливости, равенства. Считали возможным обращение к революционным методам преобразований. Умеренное или либеральное западничество было более многочисленным. К нему принадлежали все остальные западники, за исключением радикальных. Негласным лидером его был Грановский. Ближайшими соратниками Грановского были Корш, Кавелин, Боткин.

Одной из главных общих черт либерального западничества была идея постепенной либерализации всех отношений в стране – постепенного расширения свободы. Впоследствии их стали называть «постепеновцами». Они отвергали насильственные пути общественных преобразований. Определения «левое» и «либеральное» западничество условны. Западничество имеет общие идеи - идеи расширения свободы личности, правопорядка, цивилизации общества, взаимодействия культур.

Происхождение русских интеллектуальных кружков в 30 – 40-е гг. XIX в. западники объясняли потребностями российской действительности . В николаевскую эпоху завершилось формирование официального консерватизма. Российскому самодержавию были чужды духовные запросы независимой культурной элиты.

В трактовке исследователями причин происхождения западничества есть расхождения. В литературе темы существует традиция объяснять возникновение западничества усилением охранительных начал в политике Николая I, противоречиями российской действительности. Многие историки видят истоки русской мысли сороковых годов в философской культуре романтизма. Западничество характеризуется и как интеллектуальное течение, сформировавшееся под влиянием европейской культуры Нового времени - культуры Модерна. Историки интерпретируют западничество и славянофильство как реакцию на процесс модернизации России в форме европеизации. Россия – страна с запоздалой и встретившей сопротивление модернизацией. Антимодернистские теории XVIII – XIX вв. были критикой деструктивных последствий европеизации России. По мнению итальянского философа В. Страды, западники – деятели русской мысли и культуры, противостоявшие антимодернистским силам. Возникновение западничества ведущие специалисты рассматривают в свете теории модернизации, которая историческую обусловленность западничества связывает с необходимостью поддержки «западнизации» - заимствования материальных и духовных инструментов европейской цивилизации Нового времени. Западничество возникло в результате разрушения патриархального уклада и формирования общества Нового времени, а также всемирной экспансии западноевропейской культуры.

Западники не механически заимствовали западные идеалы. Они связывали будущее России с западными ценностями, но, не живя на Западе, представляли себе европейскую цивилизацию в мифологизированном виде.

Запад в сознании западников ассоциировался в первую очередь с уважением к личности. Величайшей ценностью западников – была личность. Они доказывали необходимость уважения достоинства личности. Это, с их точки зрения, и составляет цель исторического процесса. Именно поэтому в западниках справедливо видят «русских гуманистов ».

Западники воспринимали себя «русскими европейцами », «гражданами нового мира», «младшими братьями европейской семьи», «широко мыслящими людьми». Западники исповедовали ценности личности, свободы, дружбы, любви, истины, семьи, родины, просвещение, здравый смысл, правопорядок. Быть цивилизованным человеком значило быть свободным в духовном, нравственном и политическом отношении .

Свою роль они видели в акклиматизации в России гуманных идей, развитии сознания человека. Знаковыми чертами их культуры было благородство, здравый смысл, чувство реальности, разумная деятельность, творческая индивидуальность, самостоятельность мысли, развитые духовные запросы, самоуважение и признание достоинства других людей .

Западники сознавали свою социокультурную инаковость, глубокие отличия своей идейно-ценностной системы от других социумов. Свою интеллектуальную роль они видели в формировании гуманистической культуры общества.

Одно из основных понятий западничества – понятие прогресса . Конечной целью исторического прогресса признавалась «нравственная, просвещенная, независимая от роковых определений личность и сообразное требованиям такой личности общество» 1 .

По мнению западников, главным деятелем исторического процесса выступает личность.

Проблема «Россия и Европа».

Европа выработали общечеловеческие идеи и ценности, которые могут быть восприняты русским обществом. Это идеи свободы, достоинства человека, правопорядка, гражданского общества. Человеческое – то общее, что объединяет народы в человечество. Национальное – самобытное выражение духовных сил народа.

Равно значимыми для жизни народа они считали и универсальные, и самобытные начала, не отдавая в перспективе приоритета ни одному из них.

Они не разделяли идеи европоцентризма, развивая мысль о многовариантном движении народов и наличии самобытных черт в жизни каждого общества. Западники формировали позитивное восприятие европейской цивилизации, объясняли значимость взаимодействия народов и культур. Они выделили общечеловеческие компоненты европейской цивилизации: становление гражданского общества, расширение свободы человека, развитие правовых отношений, формирование гуманистической системы личности . По мысли западников, основным содержанием исторического процесса на Западе было создание условий для развития личности . Западники не были европоцентристами, не считали, что модели политического и социокультурного движения, выработанные на Западе, должны быть воспроизведены в России. Но полагали, что общечеловеческие ценности и идеи, развиваемые западными мыслителями, могут лечь в основу русской культуры. Они формировали позитивное отношение к лучшим достижениям цивилизации Запада: ее ценностям, идеям гражданского общества, науке. Их позицию характеризует терпимое отношение к другой культуре, они были открыты для принятия новых идей.

Западники не были европоцентристами . Они полагали, что у России есть и должна сохраниться в будущем своя национальная жизнь. Русские должны оставаться русскими, принимая в себя элементы не только европейской, но и мировой жизни. Они признавали многообразие путей общественного развития. Они утверждали значимость для России всего мирового наследия. Развитие народа не должно основыываться исключительно на своих традициях во имя культивирования национальной жизни. Восприятие элементов инокультур – важнейший фактор расширения многообразия жизни, прогресса общества. Основанием для взаимодействия народов, по мысли западников, было существование общечеловеческого начала в культуре каждого народа. Общечеловеческие идеи приемлемы для всех народов.

В 30- 40-е гг. русская интеллигенция обсуждала вопрос о значении национальных начал в жизни народа. Откликаясь на эту дискуссию, западники должны были определить свой взгляд на национальность. Нет оснований упрекать западников в пренебрежительном отношении к национальным особенностям русского народа. С их точки зрения, понятие национальности нельзя сводить только к обычаям и преданиям старины. Они определяли национальность, прежде всего, как духовные силы народа . С их точки зрения, европеизация России не могла уничтожить национальность русских, так как нельзя убить в народе его духовную силу.

Заимствование достижений Запада является лишь средством решения русским народом своих национальных задач. Оно обогащает жизнь общества, расширяет сферу его деятельности и человеческое содержание жизни, не изменяя самобытные черты русских людей:

Восприятие опыта других народов – процесс неизбежный, он характерен для истории всех народов, считал Белинский. Народ должен творчески применять заимствованный опыт, не утрачивая своей самобытности и оригинальности.

Важнейшей причиной проведения реформ в России в начале XVIII в. западники считали отставание страны от цивилизованных европейских стран.

В основу периодизации русской истории они положили критерий развития . В традиционный период государство и общество решали задачи объединения, обеспечения независимости, условий мирного труда. Длительная изоляция России определила развитие русского общества на основе внутреннего потенциала. Сформировавшееся под влиянием Орды деспотическое государство, успешно решая функцию защиты русских земель, использовало народные силы для реализации интересов правящих кругов. Замедленное экономическое развитие обрекало народ на бедность. Социальные отношения – подчинение человека коллективу – не создавали условий для развития дарований личности.

По мысли западников, традиционное общество в России к концу XVII в. исчерпало свой исключительно-национальный потенциал развития, будучи в состоянии только повторять сложившиеся ранее системы, формы и их содержание. Истоки развития России нужно было искать вне своего социально-политического организма. Западники эволюцию общества связывали с утверждением личностного начала.

Западники ввели в русскую мысль идеи цивилизации общества. Основным содержанием цивилизационного процесса , по мысли западников, должно стать формирование нового типа личности – разумно-сознательной, активной, с широкими интересами, отстаивающей право на свободу деятельности, усвоившей гражданские и нравственные идеи; формирование гражданского социума и правового государства, распространение просвещения, повышение благосостояния людей.

Одна из базовых идей западничества – мысль о заимствовании достижений европейской цивилизации как средстве решения русским обществом своих национальных задач . Освоение элементов иной культуры обогащает жизнь общества, расширяет сферу его деятельности, не изменяя национальный дух русских людей:

Если славянофилы в своем учении сделали упор на обоснование национальных начал развития страны, то западники уделили значительное внимание проблеме возможности культурных контактов между народами и анализу реального воплощения западных идей в России.

Решение западниками проблемы личности и общества . Они отмечали, что индивидуальная свобода должна сочетаться со свободой общественной.

Вопрос веры западники признавали частным делом каждого отдельного человека. За человеком признавалось право верить или не верить в Бога, исповедовать любую религию.

Западники выступили с проповедью идеи гражданской деятельности .

Не ставя перед собой задач радикального изменения общественной и политической системы, они считали необходимым исходить в своей деятельности из реальных исторических условий.

Оценка петровских реформ.

Западники интерпретировали петровскую модернизацию как смену цивилизационных ориентиров: отказ от замкнутого существования на основе многовековых традиций и обращение к опыту европейской цивилизации Нового времени. Контакты с Западом, знакомство с культурой «другого» расширяли вариативность движения, включали Россию в соревнование с развитыми странами. Следовательно, полагали западники, русское государство и общество поставлены в ситуацию выбора эффективных институтов развития. Сохранение традиционного уклада жизни в конце XVII в. таило в себе угрозу независимости России, быстро отстававшей от европейских стран. У Петра не было интереса к предшествующему опыту преобразований в стране. Он пошел по пути отказа от прежних форм существования, ассоциировавшихся у него с невежеством, но в действительности петровские реформы, утверждали западники, стали продолжением политики Московского государства, реформы начала XVIII в. носили радикальный, революционный характер. Петровские преобразования не были органичными, поскольку проводились с использованием чужого опыта. Западники положительно характеризовали усилия Петра I по выводу страны из состояния изоляции и застоя. Петровские реформы спасли Россию, поскольку позволили усилить ее политическое влияние в мире, развивали личностное начало, повысили эффективность работы администрации, давали импульс к движению.

Петровская политика широких контактов с европейскими странами, по убеждению западников, изменила содержание цивилизационного развития России. Для «русских европейцев» 40-х гг. XIX в. значимым последствием нововведений был запуск механизма движения нации. Признавая развитие как важнейшую характеристику исторического процесса , западники рассматривали изменение его форм и содержания как проявление движения. По этой причине они в отличие от своих идейных оппонентов не склонны были драматизировать отдельные негативные результаты преобразований. Западники предлагали обратить внимание на формирование новой культуры в России, возникновение слоя высокообразованных людей, усвоение гуманистических ценностей.

Интеллектуалы сороковых годов осмыслили проблему цены петровских реформ. Западники не уклонялись от разговора о жестоких мерах, применявшихся петровским государством для насаждения новых форм жизни. Они объясняли использование Петром насильственных методов необходимостью быстрого превращения страны в сильную державу. Насилие, по их мнению, были обусловлено историческими обстоятельствами: непониманием даже дворянством значимости широких связей с другими народами и возможности заимствовать их опыт, а также угрозой экспансии Запада, отсутствием времени для постепенного эволюционного движения, многовековой традицией деспотического управления, потребностью подчинить массы воле самодержца.

Петровские реформы, по мнению западников, привели к усилению деспотизма власти, насаждавшей новые государственные и социальные институты. Реформы проводились деспотической властью. Они были насилием над народом, но отвечали потребностям развития страны, считали радикальные западники.

Позитивные результаты петровской политики западники видели в смене ориентиров движения дворянского общества, каковыми стали нормы жизни, обеспечивавшие развитие личности, самостоятельную деятельность, приобщение к образованию, науке, искусству. Новые социокультурные традиции утверждались благодаря обращению к европейскому опыту. Западники положительно оценивали петровскую модернизацию, поскольку она открывала перспективы постоянного обновления форм и содержания движения.

Западники неоднозначно оценивали роль государства в формировании новой цивилизации в России петербургского периода. В их понимании механизм создания новой России был запущен самодержавием, определившим приоритеты системы – независимая от общества государственная власть, сильная армия, обеспечивающая внешнеполитические интересы России, благополучие аристократии, поддерживающей монархию. Положительное восприятие петровских реформ определялось их оценкой политического и социального потенциала Московского государства конца XVII века: в стране не было сил, заинтересованных в изменении целей и форм жизни. Самодержавная власть Петра I стала основным политическим инструментом проведения реформ в стране, в которой не было социальных и культурных условий для изменения форм жизни. Изначально преобразования заключались в использовании мощи деспотического государства для вовлечения общества в создание новой России. Диктатура правительства была необходима на начальном этапе, когда общество пассивно следовало начинаниям власти и копировало стиль жизни императорского двора. Уже в годы правления Петра I в правительственной политике преобладали государственные интересы.

Не соглашаясь с официальным восхвалением всех деяний Петра, как обеспечивших народное благо, западники обратили внимание на исторические обстоятельства, которые приходилось учитывать Петру. Реформаторские планы Петра западники интерпретировали не как свободное волеизъявление правителя, а как настоятельную необходимость преодолеть изоляцию страны, обрекавшую ее на воспроизведение однообразных форм жизни, политических и социальных структур, не обеспечивавших даже внешнюю демонстрацию силы государства.

Западники исходили из мысли о том, что долговременные исторические процессы имеют глубокую внутреннюю обусловленность. В отставании России от Запада они видели причину неизбежности обращения к опыту более развитого историко-культурного мира.

По мнению западников, Петр не был озабочен проблемой сохранения национальной самобытности, ему было важно преодолеть инерцию, быстро создать механизм устойчивого развития страны. Эффективность петровской политики по созданию сильной России западники связывали с усвоением европейского опыта. Цель Петра они трактовали как превращение России в сильную страну, способную отстоять свой суверенитет. Они трактовали борьбу Петра I с традициями не как неприязнь к русской культуре, а намерение заставить научиться воспринимать нормы другой цивилизации. К петровской идее искоренения обычаев западники относились как к верно понятому монархом необходимости оторвать русских людей от традиций, мешающих признать другие нормы жизни. Если славянофилы верили в постепенность прогресса на основе традиций, то западники позитивно воспринимали петровскую идею быстро и коренным образом изменить ориентиры развития страны.

Важнейший результат деятельности Петра западники усматривали в преодолении стереотипов, в создании механизма развития, привитии русскому обществу интереса к новым формам жизни. Западники исходили из идеи, что личность, осознавшая потребности времени, вправе воздействовать на жизнь страны. Позитивная оценка западниками деятельности Петра I объясняется их трактовкой петербургского периода как времени постепенного усвоения либеральных идей, следовательно, цивилизации общества.

Отвергнув официальную оценку петровской политики как народной, западники связывали цели деятельности монарха с интересами государства. Петр игнорировал интересы народа. Поскольку реформы не были вызваны гуманистическими ценностями и идеями, то, по мысли западников, процесс цивилизации общества шел медленно.

Особенностями начального этапа изменения цивилизационного пути развития России западники считали насильственное насаждение европейской модели государственного строительства, быстрое коренное преобразование условий службы дворянства, изменение статуса страны и характера ее взаимоотношений с Европой .

Модернизацию России западники связывали с государственной политикой , определявшей направление и содержание эволюции страны. Неразвитость общественной жизни в начале XVIII века исключала формирование самостоятельной активной позиции населения.

По мысли западников, ориентация России на Европу позволяла изменить ценностные ориентиры: признать инновации как значимый фактор развития, принять личность как высший приоритет. Умеренные западники позитивно оценивали правительственные реформы, сохраняя веру в преобразовательный потенциал самодержавия. Радикальные западники более четко обозначили противоречия между властью и обществом. Модернизация в социокультурной сфере давала неоднозначные для государства результаты. Западники показали, что стремление власти сформировать у общества государственное сознание, без сомнения, воспитало у лучших людей чувство долга, уважение к государственным интересам России, однако из распахнутого окна в Европу в страну шел поток идеи самодеятельности социума. С конца XVIII в., когда русское общество познакомилось с идеями Просвещения, государство было уже не в силах остановить развитие самосознание личности.

Определяя тип российской государственности, западники отмечали деспотизм власти, стремившейся управлять обществом. В суждениях западников о характере власти в петербургский период встречаются расхождения. Белинский выражал надежду на ослабление деспотического давления государства на общество, Герцен заострял внимание на непризнании властью права личности на свободное самовыражение. Западники прослеживали медленную цивилизацию отношений в системе управления, что влияло на культуру светского общества, вынужденного воспроизводить стереотипы социального поведения при дворе.

Государство, по мысли западников, в течение всего XVIII и начала XIX в. проводило политику европеизации, в отдельные периоды она была ограниченной, связанной с интересами императорского двора и внешней политикой страны, в другие имела более плодотворные результаты, проявившиеся в расширении возможностей высшего общества изучать европейскую культуру.

Согласно умеренным западникам, государственная модель преобразования России способствовала цивилизации общества. Радикальные западники отмечали изменение характера отношения власти к обществу, когда сформировался слой независимо мыслящих людей. Видя угрозу власти в вольномыслии, самодержавие неизбежно должно было отреагировать на проникновение в страну либеральных идей с Запада. По убеждению радикальных западников, государство утратило инициативную роль в процессе преобразований, когда осознало, что просвещенное общество способно отстаивать свою свободу. Наиболее значимыми достижениями модернизации западники считали расширение свободы личности. Конфликт власти с интеллектуалами, по мысли западников, был обусловлен их различными ценностными ориентирами. Формирование нового типа российской цивилизации на основе просветительских идей неизбежно вело к коллизии между государством и культурным слоем социума.

Абсолютизм рассматривался западниками как политическое условие проведения монархом реформ. Западники признавали ценность государства, но не были сторонниками сильного самодержавия. Они отмечали эффективность отдельных правительственных преобразований, направленных на модернизацию страны. Западники осуждали деспотизм во всех его проявлениях. Мысль западников о том, что государство строило свои отношения с обществом, руководствуясь собственными интересами, и стремилось ограничить свободу самовыражения людей, нам представляется значимой, плодотворной, адекватной российским реалиям того времени. Многие современные исследователи дают близкие по сути интерпретации социальной политики самодержавия петербургского периода.

Западники не настаивали на немедленном воплощении в жизнь их общественного идеала, а акцентировали внимание на конкретной деятельности людей.

Западники считали, что Россия и в середине XIX в. не являлась европеизированной цивилизованной страной, так как большую часть населения представляло крестьянство, замкнутое в границах традиционной культуры.

Цивилизационное развитие общества – одно из направлений общественной эволюции в новое время. Западники считали возможным, реальным, необходимым воздействие культурного меньшинства на общество с целью укоренения гуманных принципов и идей, «очеловечения» человека. Однако они сознавали, что реальный исторический процесс, зависевшей от многообразных обстоятельств, не является прямой широкой дорогой к идеалу цивилизованного общества. Действие различных сил, соотношение которых менялось со временем, множественность влияний, страшная сила традиций вносят вариации в движение.

Западники дали анализ развития общества, выявляя социальные сдвиги – распад на различные социокультурные пласты и создание условий для диалога между субкультурами. Они выделяли такие основные траектории социокультурных процессов, как некритическое восприятие культуры европейской аристократии, становление новой русской гуманистической культуры, оживление интереса в традиционной русской культуре.

По мысли западников, общение культур является важнейшим условием духовного развития личности, способом сглаживания конфликта между социумами. Формирование нового общества в России западники связывали с реформами XVIII века, освоением элементов культуры европейской цивилизации, творчеством новой культуры. Они понимали, что преобразования XVIII - начала XIX в. создали принципиально иные социально-культурные условия жизни русского общества. Важнейшим условием движения социума, по мысли западников, было расширение его интеллектуальной деятельности.

Процессу цивилизации общества, главную тенденцию которого западники видели в становлении образованного социума, выработке им гуманистических ценностей и идей, трансляции их на другие слои населения, должно содействовать культурное взаимодействие в национальном сообществе. Западники, признавая многообразие культур, доказывали важность культурных контактов, интеллектуально и нравственно развивающих человека. Обеспечить цивилизацию общества может расширение культурных контактов, влияющих на изменение системы мировоззренческих координат, формирование новой гуманистической культуры личности. Западники, определяя историческую роль интеллектуалов в России, утверждали, что им надлежит направить свою деятельность на создание культурной среды с целью трансляции идей нового времени, содействия свободному общению людей. Магистральной линией развития общества, по мысли западников, было формирование свободной просвещенной личности, влияющей посредством своей культуры и опыта на трансформацию социума.

В 40-х годах XIX века в русской философской мысли возникло особое направление, которое получило название «западники», «Западничество», «европейцы». Оно возникло в ходе полемики со «славянофилами». В отличие от славянофилов «западники» отстаивали идею не самобытности и исключительности исторической роли и судьбы России в мировой истории, а идею вплетенности России в единый эволюционный мировой процесс. А развитие Западной Европы и Америки есть прогрессивное выражение мировой истории. Поэтому Россия объективно должна «следовать» западному пути развития, а не изолироваться от него и не противостоять ему. Для «западного» пути развития характерно было развитие капитализма, утверждение свободного развития личности, создание гражданского общества и противодействие всякого рода деспотиям, прогрессирующее развитие науки. Свобода понимается как необходимый атрибут исторического развития. Представители «западничества» считали, что и Россию закономерно ожидают экономические, политические, социальные, промышленно-технические преобразования, которым необходимо способствовать, а не препятствовать. Дух социально-экономического преобразования России овладевал умами людей, и суть этого преобразования необходимо было осмыслить философски.

Основным препятствием для прогрессивного развития России «западники» считали наличие крепостного права и отсутствие политических и социальных свобод личности. В этом представители-«западники» не расходились. Но они расходились по поводу путей и способов преобразования России и будущего России. Как более-менее единое направление «западничество» сохранилось до конца 60-х годов XIX века. Крупнейшими представителями «западников» являлись А.И. Герцен, Т.Н. Грановский, Н.И. Огарев, К.Д. Кавелин и другие философы и публицисты. Идеи «западничества» поддерживали В.Г. Белинский, И.С. Тургенев, П.В. Анненков, И.И. Панаев. Но наиболее крупной величиной в философской мысли России этого периода был Александр Иванович Герцен (1812–1870).

На формирование его философских взглядов большое влияние оказали философия Гегеля, особенно его учение о диалектике, материалистическая философия Л. Фейербаха. Диалектический метод Гегеля он называет даже не иначе, как «алгеброй революции» и пытается применить диалектику Гегеля, особенно его учение о единстве противоположностей, к развитию природы, человека, обществу и человеческой истории. В философии Л. Фейербаха он находит основополагающие идеи для формирования собственных взглядов на природу человека, природу и сущность сознания, познания, вытекающих из естественной природы человека. В своих философских взглядах он эволюционирует от идеализма Гегеля к материализму, идя дальше идей антропологического материализма Л. Фейербаха.

Уже в первых своих работах «О месте человека в природе» (1833 г.), «Дилетантизм в науке» (1842–43 гг.), но особенно в «Письмах об изучении природы» он встает на позиции материализма. Он признает объективное существование природы (материи), которая существует до человека, вне человека и независимо от него: «Вне человека существует до бесконечности многоразличное множество частностей, смутно переплетенных между собою; … они были, когда его (человека – Г.Ч.) не было; … они без конца, без пределов; они беспрестанно и везде возникают, появляются, пропадают», – замечает он в своих «Письмах об изучении природы». Благодаря тому, что в природе существует «круговорот» явлений и процессов, она сохраняет себя и как единство, и как многообразие. То есть он признает развитие природы как универсальной системы, которая лишь может быть познана человеком, его духом .

Исходя из этого, А.И. Герцен отличает философское познание природы от естественнонаучного. Философия стремится выявить универсальные всеобщие законы бытия природы, а шире – мира в целом, в то время как естествознание изучает частные, отдельные стороны природных явлений. Поэтому философия тяготеет к теоретическому знанию, а естествознание – к эмпирическому знанию. «Им (естествоиспытателям – Г.Ч.) бы хотелось относиться совершенно эмпирически», «что для мыслящего существа невозможно». Он отмечает, что предметом философии является познание всеобщего (то есть универсальных законов бытия мира) достижения истинного знания об этом. Выявление этой одной истины «занимало все философии во все времена», а все существовавшие философские системы дополняли друг друга, поскольку любая философская система не может дать исчерпывающего знания о сущности бытия мира. Он видит призвание философии в том, «чтобы развивать вечное из временного, абсолютное из относительного» .

С материалистических позиций А.И. Герцен анализирует проблему единства мышления и бытия, соотношения бытия и мышления, о природе и сущности человеческого познания и мышления.

Он признает, что бытие предшествует мышлению и сознанию, оно объективно. Человек не привносит в бытие природы, мира и истории законы из своего сознания. Они присущи самому бытию. В тоже время законы бытия мира воспроизводятся в сознании и мышлении человека. Поэтому мышление и бытие обладают тождеством, единством. Особенно отчетливо единство бытия и мышления проявляется на примитивных ступенях человеческой истории, когда человек еще «не распался с природой», ощущая непосредственным образом и свое единство с природой, и единство своего мышления и бытия . Но по мере формирования у человека способности к абстрактному мышлению единство бытия и мышления становится менее очевидным, но не исчезает вовсе.

В своих философских размышлениях А.И. Герцен отводит большое место и проблеме происхождения, сущности и природы человеческого сознания и мышления. Он считает, что сознание и потребность в знании у человека появляется после того, как он (человек) утратил единство с природой. А сознание и знание являются вторым способом «усвоения и покорения внешности», объективного мира, существующего вне человека. Сознание и знание есть собственно теоретическое освоение объективного мира.

Герцен специально подчеркивает, что сознание и познание выступают проявлением родового качества человека, а не только проявлением личностного «Я». Только осознав «высшее единство рода (человеческого рода – Г.Ч.) с собой», человек обретает способность к теоретическому познанию и мышлению, «которое возвращает человека из антиномии к гармонии», обретая новое единство объективного и субъективного .

Необходимым условием формирования собственно человеческого мышления А.И. Герцен считает слово, язык, развитие которого и приводит к способности человека обобщенно, абстрактно, всеобщно рассматривать бытие мира. Только в этом случае перед человеком открывается развитие мира не как набор и нагромождение единичных, случайных явлений, а как закономерный процесс развития мира как системы. Поэтому «предмет знания» и познания предстает обобщенным. Преодолевается противоречие между эмпирическим и теоретическим знанием. Эмпирическое познание, будучи первичным, как бы в преобразованном виде включается в теоретическое знание, утрачивая свою непосредственность и самостоятельность. Вслед за Гегелем, рассматривая диалектику эмпирического и теоретического в познании, Герцен видит синтез эмпирического и теоретического не в простом их сложении, а в преобразовании первого во второе благодаря посредствующей роли абстрактного мышления . Таким образом, познание идет от единичного к общему, от формы к содержанию, от внешнего к внутреннему, все более приближаясь к истинному знанию о сущности бытия мира как универсума. Поэтому он склонен считать, что «нет философской системы, которая бы имела началом чистую ложь или нелепость; начало каждой – действительный момент истины, сама безусловная истина, но обусловленная, ограниченная односторонним определением, не исчерпывающим ее» . Поэтому А.И. Герцен считает, что весь процесс познания и развития, философии в том числе, есть процесс преодоления односторонности истины, а не лжи. «Оттого каждый момент развития науки, проходя как односторонний и временный, непременно оставляет и вечное наследие». Это положение А.И. Герцена не утратило и сейчас своего значения .

А.И. Герцен разрабатывает и свое, близкое к диалектико-материалистическому, понимание развития истории, сущности исторического процесса. Отметим основные черты его философии истории.

Он отмечает, что в основе развития истории лежит борьба противоположностей. «Во все времена долгой жизни человечества заметны два противоположных движения; развитие одного обуславливает возникновение другого, с тем вместе борьбу и разрушение первого». Источником этой борьбы является противоречие между индивидом, стремящимся к монополии, и массой, которая стремится «взять плод их труда, растворить их в себе». Они взаимоисключают и взаимодополняют друг друга одновременно. И «эта полярность – одно из явлений жизненного развития человечества, явление вроде пульса, с той разницей, что с каждым биением пульса человечество делает шаг вперед». Он подчеркивает, что эта борьба в различные эпохи и в различных странах протекает по-своему, но она реальный источник всеобщего развития .

Человек, индивид, по Герцену, является участником и творцом своей истории и истории человечества в целом, после того как он вышел из животного мира. Он творит историю как социальное, общественное, а не биологическое существо. Атрибутом бытия человека, как существа социального, общественного, является «свобода лица», понимаемая им как всестороннее проявление дарований, его разума и его сознания. Сама свобода есть проявление его сознания и разума. Человек в той мере свободен, в какой мере он осознает себя как общественное существо. «Оно (лицо, персона) – первый элемент, клетка общественной ткани». Следовательно, мотивом истории является борьба за свободу личности, против насильственного внешнего воздействия на нее .

Под свободой он понимает «владение самим собою». Непременным условием свободы человека, по Герцену, является признание «личной автономии», личной независимости. «Социальная идея, нравственная идея существует лишь при условии личной автономии» (подчеркнуто мной – Г.Ч.). В то же время свобода личности достигает своей подлинности только тогда, когда она становится необходимостью не только для самой личности, но и для всех других. Под свободой Герцен разумеет и всякое устранение социального угнетения, вещной эксплуатации человека, когда он (человек) становится лишь объектом и предметом чьей-либо воли. Он делает вывод, «что история является не чем иным, как развитием свободы в необходимости». Он близок к выводу: свобода отдельной личности есть непременное условие свободы всех. И только в этом случае свобода в полной мере становится необходимостью .

Герцен отстаивает идею о том, что и сущность человека, и содержание свободы зависят от той социальной среды, в которой, в силу необходимости, они существуют. Поэтому и свобода всегда конкретна, исторична как по своему содержанию, так и по проявлению. Отсюда он делает вывод о самобытности как непременном атрибуте исторической свободы. Следовательно, историческое движение к свободе, как необходимости, есть сложный и противоречивый процесс, в котором диалектика сознательного и стихийного тесно переплетены. Он подчеркивает: «чем больше сознания, тем больше самобытности (оригинальности – Г.Ч.), чем меньше сознания, тем связь со средою теснее, тем больше среда поглощает лицо». Он проницательно отмечает, что «есть эпохи, когда человек свободен в общем деле». Тогда «деятельность, к которой стремится всякая энергичная натура, совпадает со стремлением общества, в котором она живет. В такие времена – тоже довольно редкие – все бросаются в круговорот событий, живут в нем, страдают, наслаждаются, гибнут» . Такие эпохи предстают как эпохи социальных революций. Поэтому и сама история носит трагический характер.

При этом он глубоко философски замечает: «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены изнутри. Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем удар излишней свободы». Потому что свобода есть прежде всего атрибут внутренней, духовной жизни человека .

Философски осмысливая перспективы развития человеческой истории, внутренним мотивом которой является, по его мнению, достижение свободы личности, освобождение человека от социального угнетения и утверждение социальной справедливости, он убежден в справедливости идей социализма, реализация которых и приведет к созданию справедливого общества без угнетения человека. Эпоха буржуазных революций в XIX веке, свидетелем которых он был, были, по его мнению, закономерным этапом движения к социализму. Он считает, что и Россия движется по этому пути. Но разочаровавшись в итогах буржуазных революций в Западной Европе, он приходит к выводу, что для России наиболее органичен переход к социализму через русскую крестьянскую общину. А социальной силой, способной решить эту историческую задачу, является крестьянин. «Человек будущего в России – мужик», – подчеркивает А.И. Герцен. Почему же он видит в русской общине основание для утверждения социализма в России? Во-первых, потому что русский крестьянин инстинктивно склонен к коммунистической нравственности, отрицающей не только несправедливость помещиков и помещичьей власти, но несправедливость, неравенство как таковое. Во-вторых, русская община исторически оправдала силу своего внутреннего устройства. «Община спасла русский народ от монгольского варварства… Она …»устояла против вмешательства власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе». В-третьих, поскольку творцом истории является народ, а большинство народа в России составляют крестьянство, общинное сознание и психология народа наиболее полно отвечают утверждению принципов социализма в организации общественной жизни . По его мнению, историческая миссия России и выражается в том, что она способна утвердить социализм, который есть выражение требования самой мировой истории. Идеи и философия А.И. Герцена оказала влияние на формирование в России такого политического движения в XIX веке, как народовольцы. При этом А.И. Герцен настойчиво предостерегал в своей последней работе – письме «К старому товарищу» (1869), адресованному Бакунину М.А., теоретику анархизма, против насилия и террора как инструментов социальных преобразований и утверждения свободы и социализма. Поскольку «взять неразвитие силой невозможно», а «террор также мало уничтожает предрассудки, как завоевания – народности». Поскольку они (насилие и террор) лишь вгоняют социальные болезни внутрь, ничего не создавая взамен. Он сторонник эволюционного развития истории, поскольку эволюция есть наиболее естественное выражение закономерного развития мировой истории .

Представителем либерального течения в «западничестве» был русский историк и философ, видный правовед Константин Дмитриевич Кавелин (1818–1885). Для западников-либералов общим принципом является признание свободы человека и ее реализации как универсальной побудительной силы исторического развития. С этих позиций от требовал отмены крепостного права, как основного препятствия социально-экономического прогресса российского общества, мешающего России естественно включиться в единый общечеловеческий процесс цивилизованного развития. Освобождение крестьян с землей за выкуп он считал необходимым условием формирования консервативного «мужицкого сословия», наделенного правом частной собственности, как той социальной силы, которая обеспечит социально-экономический прогресс России. Он считал, что патриархальные основы экономических отношений и исключительность национальной особенности России (например, религиозность русского народа) исчерпали себя. Поэтому исторические перспективы развития России связаны со сближением развития Западной Европы на основе признания либеральных свобод личности и новых социальных групп и классов, складывающихся в России того периода. В тоже время он был сторонник компромисса между необходимостью либеральных социально-экономических преобразований и сохранением самодержавия, основанного на либеральных законах.

В заключение отметим, что борьба между «славянофилами» и «западниками» в русской философской и политической мысли в России XIX века была отражением противоречивости общественной жизни. Сущность которой состояла в том, что лишенные исторической перспективы архаические формы организации общественной жизни все еще были достаточно сильны, а социальные силы, формирование новых форм философской мысли, отвечающие потребностям прогресса России, были еще достаточно слабы и малодоступны для народных масс.

Список литературы

Мир философии: Книга для чтения: В 2 ч. – М.: ИПЛ, 1991.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.filosof-chel.narod.ru/

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.