Василий Алексеевич Маклаков
В.А.Маклаков работы Ю.К.Арцыбушева
Маклаков Василий Алексеевич (10 мая 1869, [по другим данным, 1870]Москва – 15 июля 1957, Баден, близ Цюриха, Швейцария) - общественный и политический деятель, юрист и публицист. Из дворян. Его отец – видный московский врач-окулист и профессор медицинского факультета; мать – из богатой помещичьей семьи; брат – черниговский губернатор, впоследствии – министр внутренних дел. Окончил 5-ю московскую гимназию с серебряной медалью. Слушал курс естественного и историко-филологического факультетов Московского Университета. Оставлен при Московском университете по кафедре истории.
В 1890 г. Маклаков был арестован и исключен с естественного отделения физико-математического факультета Московского университета как "неблагонадежный".
В 1896 г. сдал экстерном экзамен за юридический факультет. С 1896 г. – присяжный поверенный округа Московской судебной палаты. Участник крупных процессов, в том числе – Бейлиса, сектантов. В начале 1900-х годов был одним из создателей кружка молодых защитников по политическим делам. Получил всероссийскую известность выступлениями на процессах по обвинению М.А. Стаховичем князя П.Н. Мещерского в клевете в 1904 году и по делу крестьян села Долбенково Дмитровского уезда Орловской губернии в 1905 году.
В начале 1900-х годов участвовал в земском движении, с 1904 года - секретарь кружка «Беседа», поддерживал связи с П.Б. Струве. Осенью 1905 года становится одним из основателей кадетской партии, членом ее ЦК. Особенно выдвинулся в 1905 – 1907 гг. в политических процессах, в том числе по делу большевика Баумана. Маклаков считался одним из лучших адвокатов России. Член II – IV Государственных Дум. В Государственной думе, особенно III-й, пользовался успехом у представителей почти всех партий, выступал обличителем беззакония и произвола в действиях правительства. Славился как один из самых блестящих ораторов Государственной думы. Как политик, имел склонность к компромиссам. Член многих комиссий Государственной думы. С 1906 г. – член Центрального Комитета (ЦК) партии кадетов, занимал в нем правые позиции. Масон.
С 1914 г. активно работал во Всероссийском земском союзе. Выступал со статьями, в которых обличал неспособность царя править страной и нежелание допустить к власти умеющих это делать людей.
С 1915 г. – один из лидеров московских кадетов, позиция которых по отношению к правительству и войне было следующим образом выражено на заседании ЦК 29 сентября 1915 г.: "Отложить счеты с властью до момента поражения внешнего врага". Член прогрессивного блока. Одобрил убийство Распутина, был поставлен об этом замысле в известность, но от участия в нем отказался.
28 февраля 1917 г. назначен комиссаром в Министерство юстиции. Во Временном правительстве ему был обещан пост министра юстиции, но передан Керенскому. Он возглавлял вначале юридическое совещание при Временном правительстве в качестве его председателя, но был смещен. Выступал противником роспуска Государственной думы. Выступал за обуздание революции, "так как Россия оказалась недостойной той свободы, которую она завоевала". Член Особого совещания по изготовлению проекта Положения о выборах в Учредительное Собрание. Решительно выступал с защитой избирательных прав императорской фамилии, так как она обладала легитимной властью и ее ограничение возможно лишь с провозглашением республики. Принимал активное участие в выборной кампании в Москве в мае – июне 1917 г., особенно в ее Арбатском районе. Участник совещания общественных деятелей в Москве 8 – 10 августа 1917 г. избран членом постоянного совета общественных деятелей.
В середине августа 1917 г. говорил, что министры Временного правительства и "желающие твердой власти" лишь провоцируют Корнилова, но в нужный момент его не поддержат. В момент выступления Корнилова советовал ему связаться с Керенским и объяснить суть своих действий, чтобы снять все недоразумения, и чтобы во Временном правительстве не считали его действия переворотом. Еще до Корниловского выступления пришел к выводу, что главное изменение в политической ситуации в тот момент должно коснуться не отдельных лиц, а самого строя, что необходимо восстановить в стране законность и стремиться к восстановлению монархии как законной формы государственного устройства, так как считал, что Учредительное Собрание "неизбежно должно будет утопить небольшое русское культурное меньшинство в массе темных людей". Выступал за представительство в Предпарламенте "бытовых группировок по назначению". Член Предпарламента. Октябрьскую революцию 1917 г. встретил в Париже в качестве посла Российской республики.
17 ноября 1917 г. приказом Троцкого был лишен звания посла во Франции и права представлять Россию на мирной конференции. 24 ноября 1917 г. избран по списку кадетов в Учредительное Собрание от Москвы. Не веря в предназначение Учредительного Собрания, он писал в конце декабря 1917 г.: "Для народа, большинство которого не умеет ни читать, ни писать, и при всеобщем голосовании для женщин наравне с мужчинами – Учредительное Собрание является фарсом". Он обладал обширными связями в правых кругах Франции, пользовался значительным весом в международных дипломатических сферах.
В годы Гражданской войны занимался финансовым и дипломатическим обеспечением Белого движения, инициатор создания Совета послов и Русского политического совещания в Париже, являвшейся центром Белого дела за рубежом. Вошел в состав Русской заграничной делегации на Парижской мирной конференции 1919 – 1920 гг.
В сентябре 1920 г. посетил Крым, где встречался с Врангелем.
С 1924 г. – председатель Эмигрантского Комитета, который ставил своей целью защиту русских интересов и выдавал удостоверения русским эмигрантам. Член масонской ложи «Свободная Россия». После признания Францией СССР в 1924 году возглавил «офис» по делам русских беженцев при МИД Франции. В годы Второй мировой войны занял антифашистскую позицию. В 1943 году за это был арестован гестапо и освобожден только после 5 месяцев заключения. Его сочинения: "Власть и общественность на закате старой России". В 3 т. Париж, 1936; "Из воспоминаний". Нью-Йорк, 1954.
Использованы материалы сайта А.В. Квакина http://akvakin.narod.ru/
МАКЛАКОВ ВАСИЛИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ - российский по-ли-тический дея-тель, юрист, ме-муа-рист.
С 1887 года учил-ся на фи-зи-ко-ма-те-ма-тическом факультете, за-тем на ис-то-ри-ко-фи-ло-ло-гическом факультете Московского университета (окон-чил в 1894 году); в 1896 году сдал экс-тер-ном эк-за-ме-ны на юри-дический факультет. Ак-тив-ный уча-ст-ник сту-денческого дви-же-ния. На ми-ро-воз-зре-ние Маклакова ока-зал боль-шое влия-ние Л.Н. Тол-стой, с ко-то-рым он на-хо-дил-ся в дру-же-ских от-но-ше-ни-ях (Маклаков - ав-тор ря-да ме-му-ар-ных очер-ков и ста-тей о нём).
С 1896 года при-сяж-ный по-ве-рен-ный. В начале 1900-х годов вме-сте с Н.К. Му-равь-ё-вым, П.Н. Ма-лян-то-ви-чем, Н.В. Тес-лен-ко и другими соз-дал объ-еди-не-ние «Мо-ло-дая ад-во-ка-ту-ра», чле-ны ко-то-ро-го ве-ли за-щи-ту под-су-ди-мых в по-ли-тических про-цес-сах по всей Рос-сии; по-сле ря-да гром-ких про-цес-сов с его уча-сти-ем Маклаков стал од-ним из са-мых по-пу-ляр-ных российских ад-во-ка-тов.
В начале 1900-х годов уча-ст-во-вал в зем-ском дви-же-нии, сек-ре-тарь круж-ка ли-бе-раль-ных зем-цев «Бе-се-да» (1904 год). Один из ос-но-ва-те-лей (1905 год), член ЦК и Московского комитета (с 1906 года) Кон-сти-ту-ци-он-но-де-мо-кра-ти-че-ской пар-тии (КДП), ли-дер её пра-во-го кры-ла. Де-пу-тат Государственной ду-мы 2-4-го со-зы-вов (1907-1917 годы). В пе-ри-од из-би-рательной кам-па-нии в Ду-му 2-го со-зы-ва ру-ко-во-дил ка-дет-ской пар-тий-ной шко-лой ора-то-ров, совместно с А.А. Ки-зе-вет-те-ром под-го-то-вил ру-ко-во-дство для пар-тий-ных ора-то-ров «На-пад-ки на Пар-тию на-род-ной сво-бо-ды и воз-ра-же-ния на них» (1906 год). Совместно с О.Я. Пер-га-мен-том Маклаков со-ста-вил «На-каз» (рег-ла-мент) для Государственной ду-мы (1907 год), ко-то-рый не был при-нят офи-ци-аль-но, но фак-ти-че-ски дей-ст-во-вал.
Маклаков счи-тал, что Ос-нов-ные го-су-дар-ст-вен-ные за-ко-ны 1906 года пре-дос-тав-ля-ли до-ста-точ-но воз-мож-но-стей для со-вер-шен-ст-во-ва-ния об-щественного и по-ли-тического уст-рой-ст-ва стра-ны, и в от-ли-чие от боль-шин-ст-ва других ли-де-ров КДП по-ла-гал не-об-хо-ди-мым со-труд-ни-чать с пра-ви-тель-ст-вом. С одоб-ре-ни-ем от-но-сил-ся к дея-тель-но-сти председателя СМ П. А. Сто-лы-пина, од-на-ко рез-ко кри-ти-ко-вал во-ен-но-по-ле-вые су-ды и прак-ти-ко-вав-шее-ся Сто-лы-пи-ным ут-вер-жде-ние за-ко-но-про-ек-тов в об-ход Государственной ду-мы и Государственного со-ве-та. Вы-ступал про-тив про-грамм-ных тре-бо-ва-ний КДП о при-ну-дительном от-чу-ж-де-нии час-ти ча-ст-но-вла-дельческих зе-мель в поль-зу кре-сть-ян, а так-же о вве-де-нии все-об-ще-го, пря-мо-го, рав-но-го и тай-но-го из-би-рательного пра-ва, скеп-ти-че-ски оце-ни-вая пра-во-со-зна-ние на-род-ных масс.
В 1908 году вы-сту-пил за-щит-ни-ком на про-цес-се по де-лу о бывших чле-нах Государственной ду-мы, под-пи-сав-ших Вы-борг-ское воз-звание, хо-тя са-мо воз-зва-ние не одоб-рял. В 1913 году вме-сте с О.О. Гру-зен-бер-гом и Н.П. Ка-раб-чев-ским за-щит-ник на про-цес-се по Бей-ли-са де-лу; речь Маклакова, по мне-нию со-вре-мен-ни-ков, сыг-ра-ла ре-шаю-щую роль в оп-рав-да-нии М. Бей-ли-са.
С на-ча-ла 1-й ми-ро-вой вой-ны Маклаков ак-тив-но уча-ст-во-вал в дея-тель-но-сти Зем-ско-го сою-за, ра-бо-тал в од-ном из пе-ре-до-вых от-ря-дов Российского общества Крас-но-го Кре-ста. В 1915 году во-шёл в со-став «Про-грес-сив-но-го бло-ка». В 1915-1916 годы рас-смат-ри-вал-ся оп-по-зи-ци-ей как же-ла-тель-ный кан-ди-дат на пост министра юс-ти-ции. Сен-са-цию вы-зва-ла его ста-тья «Тра-ги-че-ское по-ло-же-ние» (газета «Рус-ские ве-до-мо-сти», 1915 год, 27 сентября), где Маклаков в ал-ле-го-рической фор-ме изо-бра-зил Рос-сию в ви-де пас-са-жир-ки ав-то-мо-би-ля, ко-то-рый ве-дёт по гор-ной до-ро-ге не-уме-лый шо-фёр (на-мёк на императора Ни-ко-лая II), не же-лаю-щий пе-ре-дать руль дру-гим. От-кло-нил прось-бу князя Ф.Ф. Юсу-по-ва оказать содействие в ор-га-ни-за-ции убий-ст-ва Г.Е. Рас-пу-ти-на с по-мо-щью чле-нов какой-либо ре-во-люционной ор-га-ни-за-ции, счи-тая, что оно долж-но быть со-вер-ше-но пред-ста-ви-те-ля-ми ари-сто-кра-тии, ина-че убий-ст-во по-те-ря-ет по-ли-тическое зна-че-ние.
В хо-де Февральской ре-во-лю-ции 1917 года ко-мис-сар Временного комитета Государственной ду-мы в Министерстве юс-ти-ции (до на-зна-че-ния министра юс-ти-ции А.Ф. Ке-рен-ско-го); председатель Юри-дического со-ве-ща-ния при Временном пра-ви-тель-стве (март). Член Осо-бо-го со-ве-ща-ния для из-го-тов-ле-ния про-ек-та по-ло-же-ния о вы-бо-рах в Уч-ре-дительное со-б-ра-ние. Край-не скеп-ти-че-ски от-но-сил-ся к пер-спек-ти-вам ли-бе-раль-но-де-мо-кра-тического пре-об-ра-зо-ва-ния Рос-сии в ус-ло-ви-ях ми-ро-вой вой-ны и не-под-го-тов-лен-но-сти бывшей оп-по-зи-ции к государственной дея-тель-но-сти. Уча-ст-во-вал в Государственном со-ве-ща-нии (Мо-ск-ва, август 1917 года), на ко-то-ром вы-сту-пил с при-зы-вом к национальному при-ми-ре-нию. Член Пред-пар-ла-мен-та (сентябрь - октябрь).
Не-за-дол-го до Октябрьской ре-во-лю-ции 1917 года на-зна-чен Временным пра-ви-тель-ст-вом российским послом во Фран-цию, при-был в Па-риж на сле-дую-щий день по-сле при-хо-да боль-ше-ви-ков к вла-сти в Пет-ро-гра-де и ве-ри-тель-ные гра-мо-ты не вру-чил; 17(30) ноября 1917 года при-ка-зом нар-ко-ма иностранных дел Л.Д. Троц-ко-го уво-лен от долж-но-сти, не-смот-ря на это, со-хра-нял ди-пло-ма-тический ста-тус вплоть до при-зна-ния СССР Фран-ци-ей в 1924 году.
В Гражданскую вой-ну 1917-1922 годов за-ни-мал-ся фи-нан-со-вым и ди-пло-ма-тическим обес-пе-че-ни-ем Бе-ло-го дви-же-ния. По ини-циа-ти-ве Маклакова в 1918 году в Па-ри-же об-ра-зо-ва-но Со-ве-ща-ние российских по-слов (Маклаков из-бран его пред-се-да-те-лем). Вхо-дил в состав Русского по-ли-тического со-ве-ща-ния (1918-1919 годы) и Русской по-ли-тической де-ле-га-ции (1919-1920 годы) в Па-ри-же, пред-став-ляв-шие Бе-лое дви-же-ние за гра-ни-цей. Без-ус-пеш-но пы-тал-ся до-бить-ся пред-ста-ви-тель-ст-ва Рос-сии на Па-риж-ской мир-ной кон-фе-рен-ции 1919-1920 годов. В 1924-1957 годы (с пе-ре-ры-вом в 1940-1944 годы) воз-глав-лял Офис по де-лам русских бе-жен-цев во Фран-ции, на-хо-див-ший-ся под двой-ной юрис-дик-ци-ей - Ли-ги на-ций и МИД Фран-ции, ко-то-рый ока-зы-вал юри-дическую и ма-те-ри-аль-ную по-мощь российским эмиг-ран-там. Од-но-вре-мен-но председатель Эмиг-рант-ско-го комитета (1924-1957 годы, с пе-ре-ры-вом в 1942-1944 годы).
Во 2-ю ми-ро-вую вой-ну за-нял ан-ти-на-ци-ст-скую по-зи-цию, в 1942 году аре-сто-ван гес-та-по, че-рез несколько ме-ся-цев ос-во-бож-дён. В 1945 году пы-тал-ся най-ти воз-мож-ность при-ми-ре-ния с советской вла-стью, рас-счи-ты-вая, что она из-ме-нит свою по-ли-ти-ку по-сле вой-ны. По при-гла-ше-нию советского по-сла во Фран-ции Маклаков по-се-тил его ре-зиден-цию во гла-ве груп-пы российских эмиг-ран-тов (12 февраля 1945 года), впо-след-ст-вии счи-тал этот ви-зит ошиб-кой.
Ав-тор ря-да ме-му-ар-но-пуб-ли-ци-стических со-чи-не-ний - «Из про-шло-го» (журнал «Со-вре-мен-ные за-пис-ки», 1929-1936 годы; пе-ре-из-да-но с из-ме-не-ния-ми в книге «Власть и об-ще-ствен-ность на за-ка-те ста-рой Рос-сии», т. 1-3, 1936 год), «Пер-вая Го-су-дар-ст-вен-ная Ду-ма» (1939 год), «Вто-рая Го-су-дар-ст-вен-ная Ду-ма» (без года), «Из вос-по-ми-на-ний» (1954 год). В них Маклаков кри-ти-че-ски рас-смат-ри-вал по-ли-ти-ку КДП и дея-тель-ность её ли-де-ра П.Н. Ми-лю-ко-ва, воз-ло-жил от-вет-ст-вен-ность за ка-та-ст-ро-фические со-бы-тия на ка-де-тов.
Сочнения:
Л.Н. Тол-стой, как об-ще-ст-вен-ный дея-тель. М., 1912;
Не-ко-то-рые до-пол-не-ния к вос-по-ми-на-ни-ям Пу-риш-ке-ви-ча и кн. Юсу-по-ва об убий-ст-ве Рас-пу-ти-на // Со-вре-мен-ные за-пис-ки. 1928. Кн. 34;
1905-1906 го-ды // М.М. Ви-на-вер и рус-ская об-ще-ст-вен-ность на-ча-ла XX в. Па-риж, 1937;
Ка-нун ре-во-лю-ции // Но-вый жур-нал. 1946. Кн. 14;
Ере-ти-че-ские мыс-ли // Там же. 1948. Кн. 19-20;
Ре-чи: су-деб-ные, дум-ские и пуб-лич-ные лек-ции. 1904-1926. Па-риж, 1949;
«Боль-ше-визм есть не-сча-стье, но не-сча-стье за-слу-жен-ное»: Пе-ре-пис-ка В.А. Мак-ла-ко-ва и А.А. Ки-зе-вет-те-ра // Ис-точ-ник. 1996. № 2;
«Ос-та-вим свя-точ-ные те-мы и пе-рей-дем к ев-рей-ско-му во-про-су»: (Из пе-ре-пис-ки В.А. Мак-ла-ко-ва и В.В. Шуль-ги-на) // Ев-реи и рус-ская ре-во-лю-ция. М.; Ие-ру-са-лим, 1999;
«Со-вер-шен-но лич-но и до-ве-ри-тель-но!»: Б.А. Бах-ме-тев - В.А. Мак-ла-ков: Пе-ре-пис-ка. 1919-1951: В 3 т. М.; Стэн-форд, 2001-2002;
Из пе-ре-пис-ки В.А. Мак-ла-ко-ва и В.В. Шуль-ги-на // Ис-то-рия и ис-то-ри-ки. 2006. Ис-то-рио-гра-фи-че-ский вест-ник. М., 2007.
С серебряной медалью - золотую не получил из-за претензий к поведению). Учился на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета (1887-1890). В 1890 за участие в студенческой сходке был арестован, удалён из Московского университета , а затем и исключён из него (последняя санкция последовала за политическую неблагонадёжность). Будучи студентом, поддерживал контакты с Парижской студенческой ассоциацией, участвовал в международном студенческом сотрудничестве.
Был восстановлен в университете на историко-филологическом факультете, который закончил в . Ученик профессора П. Г. Виноградова , автор работы «Избрание жребием должностных лиц в Афинском государстве», опубликованной в «Учёных записках» Московского университета. Подготовил раздел о завоевании Англии норманнами для «Книги для чтения по истории Средних веков» под редакцией Виноградова. Был рекомендован к оставлению при университете для подготовки к профессорскому званию, однако попечитель учебного округа не дал своего согласия.
Одним из ценных качеств Маклакова является его редкая терпимость. Но, к сожалению, это скорее ослабляло его положение в Думе и в партии, где большинство ещё не изжило боевой нетерпимости.
В 1908 году на лето приехал в Сибирь для изучения Амурской области в связи с постройкой Амурской дороги .
Эмигрант
Активный сторонник белого движения, которое представлял за рубежами России в качестве члена Русского политического совещания . В сентябре посетил Крым , где встречался с П. Н. Врангелем .
До установления дипломатических отношений между СССР и Францией в де-факто исполнял обязанности посла. С 1924 возглавлял Эмигрантский комитет, взявший на себя представительство интересов русских эмигрантов во Франции и выдавал удостоверения русским эмигрантам. Был председателем комитета до своей кончины с перерывом на период нацистской оккупации, когда этот орган был распущен немецкими властями. С - председатель, затем почётный председатель Московского землячества в Париже. Был членом комитета русских юристов за границей, членом совета Русского высшего технического института, членом общества друзей Русского народного университета. С - председатель комитета Франко-русского института.
В эмиграции занимался литературной деятельностью, автор работ по истории российской общественно-политической жизни начала XX века, мемуарист. Сторонник консервативного либерализма .
После захвата власти большевиками Василий Алексеевич организовал тайную переправу в Стэнфорд (США) части архивов Охранного отделения (до 1917 г.) России - «охранки» - органа Департамента полиции в России, которое ведало политическим сыском. Эти документы хранятся в Стэнфордского университета. В этом архиве содержатся тысячи документов царского Департамента полиции, относящихся к концу XIX-началу XX в.
Во время Второй мировой войны занимал антифашистскую позицию, в апреле был арестован гестапо, пять месяцев содержался в тюрьме. В феврале посетил советское посольство в Париже в составе делегации русских эмигрантов, заявив:
Я испытываю чувства глубокого волнения и радости, что дожил до дня, когда я, бывший русский посол, могу здесь, в здании русского посольства, приветствовать представителя Родины и принять участие в её борьбе с врагами-захватчиками.
В марте 1945 был избран почётным председателем Объединения русской эмиграции для сближения с Советской Россией. Однако вскоре решительно дистанцировался от любых контактов с советскими властями и не солидаризировался с той частью эмиграции, которая в первые послевоенные годы занимала «просоветские» позиции.
В масонстве
Видный деятель российского масонства: вступив в 1905 году в парижскую ложу «Масонский авангард» , затем состоял в российских ложах, в 1908 году был возведён в Париже в 18-ю степень Древнего и принятого шотландского устава . В России был членом розенкрейцерского капитула (15-18 градус) «Астрея » (с 1908 года), членом-основателем и первым надзирателем московской ложи «Возрождение» , оратором петербургской ложи «Полярная звезда» . Во время эмиграции во Франции был членом-основателем ложи «Свободная Россия»
Семья
- Отец - Алексей Николаевич Маклаков ( -) - потомственный дворянин Московской губернии, профессор Московского университета , офтальмолог, известный в Москве практикующий врач.
- Мать - Елизавета Васильевна, урождённая Чередеева (умерла в ), происходила из дворянского рода.
До установления дипломатических отношений между СССР и Францией в де-факто исполнял обязанности посла. С 1924 возглавлял Эмигрантский комитет, взявший на себя представительство интересов русских эмигрантов во Франции и выдавал удостоверения русским эмигрантам. Был председателем комитета до своей кончины с перерывом на период нацистской оккупации, когда этот орган был распущен немецкими властями. С - председатель, затем почётный председатель Московского землячества в Париже. Был членом комитета русских юристов за границей, членом совета Русского высшего технического института, членом общества друзей Русского народного университета. С - председатель комитета Франко-русского института.
В эмиграции занимался литературной деятельностью, автор работ по истории российской общественно-политической жизни начала XX века, мемуарист. Сторонник консервативного либерализма.
Интересно, что после захвата власти большевиками Василий Алексеевич организовал тайную переправу в Стэнфорд (США) части архивов Охранного отделения (до 1917 г.) России - «охранки» - органа Департамента полиции в России, которое ведало политическим сыском. В настоящее время эти документы хранятся в Институте Гувера Стэндфордского университета. В этом архиве содержатся тысячи документов царского Департамента полиции, относящихся к концу XIX-началу XX в.
Труды
- Маклаков В. А. Власть и общественность на закате старой России (воспоминания современника) / В 3-х частях. - прилож. к «Иллюстрированной России», 1936. - 120+157+225 с.
- Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954.
- «Совершенно лично и доверительно!»: Б. А. Бахметев - В. А. Маклаков. Переписка. 1919-1951 гг. В 3-х тт. М., 2001-2002.
- Первая Государственная Дума: Воспоминания современника. 27 апреля - 8 июля 1906 года. М., 2006
- Вторая Государственная Дума. Воспоминания современника. 20 февраля - 2 июня 1907 года. М., 2006.
- Воспоминания. Лидер московских кадетов о русской политике 1880-1917 гг. М., 2006.
Литература
- Дедков Н. И. Консервативный либерализм Василия Маклакова. М., 2005.
- Серков А. И. Русское масонство. 1731-2000 (энциклопедический словарь) , 2001.
- Адамович Г. Василий Алексеевич Маклаков. Политик, юрист, человек. Париж, 1959.
- Ходячих С. С. Нормандское завоевание в историко-правовом дискурсе В. А. Маклакова: междисциплинарный синтез в социогуманитарном измерении // Материалы Всероссийской научной конференции «Сообщество историков высшей школы России: научная практика и образовательная миссия». М.: ИВИ РАН, 2009. С. 224-226.
- Иванова М. А. Роль В. А. Маклакова в общественно-политической жизни России. Автореф. дис. уч. ст. канд. ист. наук. М., 1997.
Примечания
Ссылки
- 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. - Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.
| Депутаты Государственной думы Российской империи от Московской губернии | ||
|---|---|---|
| I созыв | Герценштейн Кокошкин Муромцев Савельев Баршев Гагарин Крюденер-Струве Ильин Павлов Чурюков |  |
| II созыв | Павел Долгоруков Кизеветтер Маклаков Тесленко Головин Губарев Кимряков Марев Смирнов Челноков | |
| III созыв | Головин Гучков Маклаков Плевако Щепкин * Захаров Крюденер-Струве Спирин Тизенгаузен Челноков Черкасов | |
| IV созыв | Маклаков Каптерев Малиновский Мусин-Пушкин Петров Ржевский Чистов | |
| Курсивом выделены депутаты непосредственно от города Москвы; * - избран после смерти Ф. Н. Плевако | ||
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 22 мая
- Родившиеся в 1869 году
- Родившиеся в Москве
- Умершие 15 июня
- Умершие в 1957 году
- Умершие в Швейцарии
- Кадеты
- Выпускники Пятой Московской гимназии
- Выпускники историко-филологического факультета Московского университета
- Депутаты Государственной думы Российской империи
- Адвокаты Российской империи
- Участники Гражданской войны в России
- Персоналии:Белое движение
- Русские эмигранты первой волны во Франции
- Масоны России
- Масоны ВВФ
- Члены Всероссийского Учредительного собрания
- Мемуаристы Российской империи
- Адвокаты по алфавиту
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Маклаков, Василий Алексеевич" в других словарях:
Маклаков, Василий Алексеевич выдающийся адвокат и политический деятель, сын предыдущего. Родился в 1870 г. Прослушал в Московском университете курс естественно исторического и историко филологического факультетов. Напечатал сочинение об… … Биографический словарь
Общество активно обсуждает жестокость власти - к Олегу Сенцову и другим политзаключенным, к Ане Павликовой и другим подследственным из «Нового Величия», пытки в тюрьмах, отделениях полиции, судах при доставке из СИЗО. Уместно вспомнить речь одного из лидеров партии кадетов Василия Маклакова, произнесенную в 1907 году на заседании Государственной Думы. В ней говорилось о применении правительством Столыпина военно-полевых судов для обуздания революционеров. Маклаков оказался прав: успех этих карательных акций был, как показала история, видимостью. 110 лет прошло, а многие в коридорах власти так и не поняли, что репрессивность государства, выходящая далеко за рамки права, не гасит, а обостряет в обществе экстремистские настроения. Более того, экстремистом становится само государство, теряя право судить кого-либо.
Василий Алексеевич Маклаков (1869-1957) — адвокат и политический деятель, сторонник консервативного либерализма. Как адвокат организовывал бесплатные юридические консультации для неимущего населения, защищал «толстовцев» и обвиняемых на политических процессах, в 1913 году был одним из защитников Менделя Бейлиса на громком процессе по делу о «ритуальном убийстве».
В 1905 году вступил в партию кадетов. Избирался членом Государственной думы Российской Империи II, III и IV созывов и членом ЦК Конституционно-демократической партии. Был великолепным оратором. Выступления Василия Маклакова вызывали всеобщий интерес. 13 марта 1907 года помощник князя Георгия Львова по Земскому союзу Григорий Алексеев писал отцу, декану юридического факультета Московского университета и гласному Московской городской Думы Александру Алексееву, что, по общему признанию, «не только в нынешней, но и в Первой Государственной Думе не было такого оратора, как Маклаков»: «Я следил за Столыпиным. Обыкновенно спокойный, бесстрастный, не меняющийся в лице, он весь покраснел и согнулся: видно было, что он страдал».
После Февральской революции Маклаков был комиссаром Временного комитета Государственной думы в Министерстве юстиции и членом Комиссии по делам о выборах в Учредительное собрание. Находясь во Франции, куда был отправлен Временным правительством послом, избран членом Учредительного собрания. В эмиграции представлял интересы русских эмигрантов во Франции и занимался литературной деятельностью, опубликовал работы по истории российской общественно-политической жизни начала XX века.
О законопроекте об отмене военно-полевых судов (из стенограммы заседания 13 марта 1907 года)
Казнь по приговору военно-полевого суда в 1906 году, Николай Шестопалов
Я бы хотел, господа, вернуться к обсуждению настоящего вопроса и потому оставлю без ответа ту критику, которую один член Думы счёл себя вправе по каким-то нам неизвестным документам делать относительно целой части собрания. Я возвращаюсь к военно-полевым судам, и, говоря о них, мне хотелось бы стать на точку зрения наших противников, скажу более — на точку зрения авторов этого суда. В первый день, когда читалась декларация Совета министров, как справедливо отметил докладчик, о военно-полевых судах ничего не было сказано; у всех явилась надежда, что они умрут своей естественной смертью.
Но мимоходом в этой декларации и ещё более в ответной речи Председателя Совета министров была указана точка зрения, с которой он оправдывал эту печальную, исключительную и даже, по его взгляду, только временную меру. Председатель Совета министров сказал: «Власть — хранительница государственности; ударяя по революции, нам пришлось не щадить частных интересов». Я совершенно согласен с первым положением. Да, власть есть действительно хранительница государственности, и я приветствую ту власть, которая этого не забывает. Но я обращаюсь к тем, кто произнёс эти слова, и к тем, кто им тогда аплодировал, и спрашиваю: неужели вы не видите, что военно-полевые суды в той постановке, которую вы им дали, есть учреждение глубоко антигосударственное, что одно номинальное существование этого закона, даже если бы он не применялся, уничтожает государство как правовое явление, превращает его в простое состязание физических сил, в максимализм сверху и снизу?
Вы хотите с революцией бороться строгой репрессией. Со своей точки зрения, я бы сказал, что это путь ненадёжный, который был уж испробован и ни к чему не привёл. Но я стану на вашу точку зрения и спрошу оратора, который только что покинул эту трибуну, который указал на примеры Англии и Франции, стран строгой уголовной репрессии, и в этом видит спасение: разве в этих странах поступают так, как у нас?
Что значит увеличение репрессии? Что вправе сделать государство, которое этого хочет? Оно может издать новый закон, т. е. издать общее правило, увеличить уголовную кару для всех, кто совершит определённый проступок. Да, вы могли постановить, что не только покушение на должностное лицо, но даже словесное его оскорбление карается смертной казнью. Это было бы свирепо, это было бы жестоко, но это было бы правовое явление, это было бы то, что и в Англии, когда, как говорит господин Пуришкевич (Владимир Пуришкевич — монархист и черносотенец, противник парламентаризма, лидер националистической партии Союз Михаила Архангела — SPJ) , за 12 пенсов карали смертью, это было бы нечто, не допускающее произвола, общее правило, для всех одинаковое, и хотя свирепый, но для всех одинаковый суд.
Господа, есть нечто, чего всегда боится наше правительство, — это общий закон. Не этим путём пошла наша власть, когда ещё в 1881 году было издано печальное Положение об усиленной и о чрезвычайной охране. Общий закон у нас не отменён, мы при случае им перед Европой гордимся, мы киваем на Англию, в которой за кражу могут повесить, — у нас поступили иначе: дали администраторам право закон нарушать. Так было в положении об охране, так в чудовищной степени вышло в отношении военно-полевого суда.
Знаете ли статью 17 положения об охране, которая является предвестником того, что потом сделано военно-полевыми судами? Генерал-губернаторам, говорит эта статья, предоставляется право передавать на рассмотрение военных судов отдельные дела о преступлениях, когда они признают это необходимым. Вот право, которое положение об охране дало генерал-губернаторам, — право передавать военному суду тогда, когда он этого захочет, судить человека не по-новому, более строгому общему закону, а по специальному, тогда, когда он этого пожелает!
Когда нет одного общего закона, когда есть три закона, тогда закона нет вовсе. Я вижу в этом отрицание общих норм права, отрицание самой законности.
И мы получили тогда ту практику нашей репрессии, которая составляет загадку для нас, для Европы и особенно для юристов: за одно и то же преступление, при одинаковых условиях совершённое, за убийство министра, в одном случае судят военным судом и вешают, в другом — судебной палатой и не вешают. В один и тот же год вешали за убийство городового и не вешали за убийство министра, и это было не по закону, а по простому усмотрению министра и даже просто генерал-губернатора. Был полный произвол, разрешённый законом, произвол, введённый статьей 17, в которой говорилось, что не общий закон, для всех одинаковый, не суд, для всех равный, решает судьбу человека, а генерал-губернаторы поступают так, как хотят.
И вот полевая юстиция сделала следующий шаг в том же духе: в тех случаях, говорит положение, когда для генерал-губернатора деяние является настолько очевидным, что, по его мнению, нет надобности в его расследовании, он это дело передаёт военно-полевому суду. Господа, по каким же законам мы живём, под какой закон подпадает теперь преступник? Под любой: он может судиться в палате сословных представителей по одному закону, военно-окружным судом — по другому, военно-полевым судом — по третьему, и всё это по усмотрению генерал-губернатора, как ему заблагорассудится — так, этак или иначе!
Когда нет одного общего закона, когда есть три закона, тогда закона нет вовсе. Я вижу в этом не то, о чём говорил депутат, только что покинувший эту трибуну, — не строгую репрессию, а отрицание общих норм права, отрицание самой законности. И первое, что я говорю против военно-полевых судов, — это то, что они у нас, где уважение к суду и закону и без того уже подорвано, дали право генерал-губернаторам открыто и явно говорить, что они выше закона, что у них в кармане по три закона, что для каждого подсудимого у них есть три различных скамьи и что от них, генерал-губернаторов, зависит, на какую его посадить и по какому закону судить. Военно-полевая юстиция есть отрицание закона и его для всех обязательной силы, отрицание главного устоя государственности, есть удар по самому государству.
Но этого мало: не только закон унижен этой юстицией, ею унижен и суд. Я присоединяюсь к словам того депутата, который сказал, что его, как юриста, оскорбляет необходимость называть военно-полевой суд судом. В суде самом строгом есть один элемент — свобода судейской совести, судейского мнения: судьям дают в руки уголовный закон, но им предоставляют право в пределах закона назначить ту меру наказания, которая, по их мнению, справедлива. В военных судах этого права нет, нет с 1881 года, с Положения об усиленной и о чрезвычайной охране, коего военно-полевой суд явился логическим продолжением.
Военные законы строги: статья 279 Воинского устава говорит, что за разбой, за грабёж, за поджог и за убийство карают смертной казнью; но этот закон, хотя строгий, есть всё-таки закон, есть правовое явление, и, когда военные судьи по этому закону судят людей, они всё-таки судьи — у них есть статья 906 Военно-судебного устава, которая даёт право по мере отдельной виновности понижать наказание. Положение об охране изменило всё это: опять-таки по усмотрению генерал-губернаторов вместо статьи 279 применялась другая, более строгая, кровавая, — статья 18 положения об охране, по которой карают смертью не только за убийство, а за покушение, не только за лишение жизни, а за простое нанесение ран, по статье 18 можно карать смертью даже за неосторожное убийство.
Но этого мало, оно в его законных правах ограничило суд: статья 906, которая говорит о праве понижать наказание, не отменена, она существует, но в 1887 году был издан тайный циркуляр, который военный министр сообщил судьям к руководству и исполнению, а именно тайное Высочайшее повеление о том, чтобы судьи статьей 906 не пользовались. Так совершилось это глубоко антигосударственное явление, по которому закон не отменяли, но судьи, хранители закона, не смели его применять. Тогда стали появляться те ужасные приговоры, против которых протестовала совесть судей, которых они не хотели, при вынесении которых они, судьи, были не судьями, а игрушкой в руках генерал-губернаторов. По поводу этих судей негодовали, их клеймили именем палачей; я не хочу винить их, жалких исполнителей сурового долга, но называть такой суд судом для юриста кощунство!
Но военно-полевой суд пошёл ещё дальше. Военно-окружному суду оставалась одна возможность — признать в том случае, когда это было мыслимо, что преступления не было, что разбой не был окончен, что грабёж только предполагался, отвергнуть отягчающий признак, но даже этого права не осталось у военно-полевого суда. Указ от 19 августа говорит, что военно-полевому суду предают только тогда, когда преступление настолько очевидно, что нет надобности в его расследовании. Эти слова предрешают приговор суда.
Где найдёте вы подчинённых офицеров, которые решатся сказать генерал-губернатору: «Вы находите, что преступление так очевидно, что нет надобности в самом суде, а мы находим, что это неправда, — преступления не было». Для того чтобы так ответить, нужно иметь то гражданское мужество, которого требовать невозможно, и если даже такие люди найдутся, то это всё-таки такое насилие над судейской совестью, что подобный суд судом назвать невозможно.
Что это за порядок, который жизнь человеческую заведомо предоставил бесконтрольному усмотрению людей, склонных к злоупотреблению властью? Такой порядок не только нарушает законность и компрометирует суд, он плодит ту атмосферу бесправия, которая составляет язву России, порождает печальные последствия снизу.
Смотрите же, господа, что вы делаете! Есть два государственных устоя: закон как общее правило, для всех обязательное, и суд как защитник этого закона. Когда целы эти начала — закон и суд, — стоит крепко и сама государственность, и их вы должны защищать: вы — хранители государственности. А вы подорвали закон, вы в грязь втоптали суд, вы подкопались под самые основы государства — и всё это сделано для хранения государственности!
Вы говорили: ударяя по революции, мы не могли щадить частных интересов. Насколько мелка эта оговорка сравнительно с тем, что вы сделали! Не об интересах идёт теперь речь, их действительно не щадят ни власть, ни максималисты, но есть нечто, что надо было щадить, нечто, что вы должны защищать, это — государственность, суд и закон. Ударяя по революции, вы ударяли не по частным интересам, а по тому, что всех нас ограждает, — по суду и законности.
Я думаю, что это ошибочный путь — ударять по революции для её прекращения. Я не менее, чем власть, хочу конца революции, жду момента, когда Россия сойдёт с того пути отчаяния и самосуда над своими обидчиками, говоря словами депутата Шульгина (Василий Шульгин — монархист, один из лидеров умеренной партии русских националистов — Всероссийского национального союза, во время Февральской революции принял отречение из рук Николая II — SPJ) , которым она идёт до сих пор. Я жду того момента, когда революция кончится, начнётся мирное преуспеяние. Я жду этого, но уверен, что этого мы достигнем не такими путями.
Но и вам, кто думает иначе, я скажу, что, ударяя по революции военно-полевыми судами, вы ударяете по нам, мирным гражданам, по всем тем, кто хочет суда и законности. Если вы так добьёте революцию, то вы добьёте одновременно и государство, и на развалинах революции будет не правовое государство, а будут только одичавшие люди, — один хаос государственного разложения! (Оглушительные аплодисменты слева и в центре.)
И этого мало. Нам говорил здесь Председатель Совета министров, что «власть иногда ошибается». Людям свойственно ошибаться, и даже, как откровенно и честно сказал он, злоупотреблять властью. И вот этому злоупотреблению властью военно-полевой суд открыл широкий простор. И какие же меры приняли вы, чтобы этих злоупотреблений властью не было хотя бы в тех случаях, когда от таких злоупотреблений воздвигаются виселицы?
Я этого не знаю, я знаю только, что был разослан циркуляр 10 октября, в котором указывалось генерал-губернаторам на те злоупотребления, которые они делали. Это ужасный циркуляр — он удостоверил, что смертная казнь применяется не там, где это возможно, что военно-полевыми судами злоупотребляют. Он признал существование ужасного факта, что когда находились мужественные люди, которые говорили: «Мы, судьи, признаём, что вы, администрация, ошиблись», — то генерал-губернаторы стали отменять приговоры, и Председатель Совета министров разослал циркуляр, в котором сказал, что этого права они не имеют, что приговор военно-полевого суда есть приговор окончательный и что изменить его не смеет никто.
Ударяя по революции военно-полевыми судами, вы ударяете по нам, мирным гражданам, по всем тем, кто хочет суда и законности. Если вы так добьёте революцию, то вы добьёте одновременно и государство, и на развалинах революции будет не правовое государство, а будут только одичавшие люди, — один хаос государственного разложения.
Но разве не знает Председатель Совета министров, что этот циркуляр не исполнен? Если он не знает, то я скажу ему, как москвич, что через несколько дней после выхода этого циркуляра у нас в Москве генерал-губернатор Гершельман отменил приговор, который не послал на виселицу Тараканова и Коблова, и предписал их повесить. Это было оглашено в печати. Я мог бы спросить, почему человек, который до такой степени злоупотребляет своей властью, остаётся во главе управления, но об этом мы предъявим запрос своевременно, а теперь я скажу: что это за порядок, который сделал это возможным, который жизнь человеческую заведомо предоставил бесконтрольному усмотрению людей, склонных к злоупотреблению властью?! Такой порядок не только нарушает законность и компрометирует суд, он плодит ту атмосферу бесправия, которая составляет язву России, порождает печальные последствия снизу.
И вот защитники этих судов приходят к нам с наивным или с ядовитым вопросом и говорят: «Вы осуждаете полевые суды, а чем лучше революционный подпольный трибунал? Осудите убийства слева, и тогда все прекратится». Господа, придёт время, и на этот вопрос я вам отвечу с этой трибуны со всею откровенностью, но теперь я хочу, учитывая вашу точку зрения, спросить: разве вы не видите, что, оправдывая военно-полевые суды ссылкой на революционный трибунал, который таится в подполье, вы этим даёте самую убийственную характеристику ваших судов — вы уподобляете их тому революционному трибуналу, который вы сами казните во имя закона?
Подражая им, вы думаете спасти государственность — но разве государственность станет цельнее, если вы пойдёте по пути ваших врагов, усвоите у тех, кого вы караете, и приёмы, и метод действия? Но я скажу больше: если вы хотите сравнить себя с ними, то подумайте, что как ни ужасно то, что делает террор снизу, но это менее ужасно, чем ваш террор военно-полевых судов. Я противник смерти, я понимаю ужас людей, которых подстреливают на улице, которых на куски разрывают бомбы, я понимаю, как это ужасно, но это ничто в сравнении с тем, что делают военно-полевые суды: всё-таки нет ничего отвратительней, чем легальное священнодействие казни.
При тех убийствах всё же есть возможность, есть надежда спастись, хотя бы и тщетная, а что делается у вас при этих бесчисленных казнях? Приводят человека, пойманного, обезоруженного, связанного, и объявляют ему, что через несколько часов он будет убит; допускают родных, которые прощаются с ним, дорогим и близким, молодым и здоровым, который по воле людей должен умереть. Его ведут на виселицу, как скотину на бойню, его тащат к месту, где стоит уже приготовленный гроб, и в присутствии доктора, прокурора и священника, которых кощунственно призывают смотреть на это дело, спокойно и торжественно его убивают. Этот ужас легального убийства превосходит все эксцессы революционного террора. Рекорд по части забвения человеческой природы власть побила, превзошла здесь революцию! (Аплодисменты.)
Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Я понимаю, что государственная власть защищается, понимаю, что бывает нужна и строгость, но есть нечто, чего нельзя забывать, — это то, что государство должно жить по закону, что суд должен быть судом, что нельзя освящать произвол. Полевые суды в этом смысле так позорны, что, если бы они даже более не применялись, одна их возможность абсолютно несовместима с тем, что Председатель Совета министров говорил о государственности. Я скажу, что если его декларация не только слова, не одни обещания, то министерство присоединится к нам по этому вопросу и, не выжидая месячного срока, само скажет: позора военно-полевого убийства в России больше не будет! (Бурные аплодисменты.)
