Од Ланселен, Мари Лемонье
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.- В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
Просветители в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
- Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет "Происхождение видов" Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
- Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела однако только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова "экология", который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
- Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась "синтетической философией" именно потому, потому что она охватывала все от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки. 
- Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука "спускается" в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
- Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, скобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
- Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена "мрачного обскурантизма". Она подавляет. Наука это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
Оригинал сообщения находится на сайте Inopressa.ru
на журнал "Человек без границ"
Современные проповедники религии сами признают, как об этом откровенно высказался австрийский богослов Гемахер, что обоснование религии, существования бога становится все труднее, так как научные знания все больше распространяются среди населения. Но как же быть? Церковники понимают, что открытый отказ от науки может подорвать авторитет религии. А библейские мифы о сотворении мира в шесть дней, об адских муках, о чудесном исцелении больных и т. п. сейчас вызывают недоверие даже у многих верующих. И защитники религии выдвигают требования о примирении науки и богословия, о приспособлении религии к научному прогрессу.
Пропагандист-атеист должен знать эти новейшие приемы религиозной пропаганды, чтобы остро, умело и убедительно разоблачать идейного противника, который, чувствуя ослабление своих позиций, начинает хитрить, изворачиваться, приспосабливаться к обстановке.
Вот коротко некоторые приемы и методы, применяемые проповедниками религии с целью сохранить свое влияние среди верующих.
На протяжении веков церковники внушали верующим, что они должны слепо верить библейским догмам. Теперь же многие богословы заявляют, что библейские догмы следует понимать не буквально, а иносказательно. Сознавая, что сейчас трудно заставить людей верить в чудесное сотворение мира богом в шесть дней, служители культа «разъясняют», что это положение библии следует понимать лишь как образное описание событий. Они даже пытаются использовать научную терминологию для изложения библейских мифов. Дело, дескать, не буквально в шести днях, заявляют они. Когда писалась библия, еще не было слова «период». И под днями творения следует понимать определенные периоды, стадии в развитии Земли, а эти периоды могут исчисляться миллионами лет. А то место из библии, где говорится, что бог создал человека из глины, означает, по утверждению религиозников, лишь образное выражение того, что человек по воле бога развился из неорганической материи.
Эта «наукообразная» маскировка библейских сказок ни в коем случае не изменяет существа религии. Дело ведь не в «днях» и «периодах» и не в словах «глина» и «неорганическая материя». Эти термины используются богословами, чтобы придать видимость «научности», «осовременить» религиозные сказки. Необходимо разоблачать этот обман и показывать, что за научными терминами остается главное - факт сотворения мира богом, факт существования бога как сверхъестественной силы, управляющей якобы природой и человеком. Старая религия остается в неприкосновенности.
Но, убеждаясь в несостоятельности своих попыток привести науку в соответствие с религией, профессиональные богословы нередко заявляют, что они не прочь согласиться с таким положением: у науки своя область, у религии - своя. Религия, дескать, никогда не была против науки. Библия и природа - это две книги, написанные богом и предназначенные для чтения человеку. И, как произведения одного автора, они не могут противоречить друг другу. Что же касается конфликта между церковью и наукой в прошлом, суда над Галилеем, преследования и гибели Бруно, Сервета, травли дарвинистов, то все это только неприятные случайности, вызванные «властолюбием» некоторых руководителей церкви. По существу же наука и религия не враждебны друг другу. Но область науки ограничена, она познает лишь отдельные моменты установленной богом истины. И в этом она, мол, не мешает религии, не противоречит ей. Но наука уже бессильна проникнуть в область сверхъестественного, в область причин бытия. Изучая, например, развитие живых организмов, наука, дескать, не может познать сущность причин создания всего живого, ибо оно сотворено сверхъестественным способом. Люди не могут постигнуть сущность акта творения и должны слепо верить в него.
Религия на словах прибегает к «признанию» науки, но заявляет о ее «ограниченности», оставляя таким образом для себя область «недоказуемого», основанного лишь на вере. Этим религия стремится, с одной стороны, отмежеваться якобы от «старой» религии, которая давно скомпрометировала себя открытой враждебностью науке, а с другой стороны, оградить себя от научной критики, «безобидно» уйдя в область сверхъестественного. Так за лицемерными разговорами о примиримости науки и религии скрывается попытка во что бы то ни стало сохранить сущность религии - веру в сверхъестественное.
Некоторым кажется, что раз религия признает за наукой право изучать реально существующие явления, а за собой оставляет область сверхъестественного, то и пусть себе, не будем ее трогать. Лишь бы не мешала науке. Такая точка зрения ошибочна и вредна. Своими рассуждениями о сверхъестественном религия пытается подорвать веру в авторитет науки, в ценность научных знаний. Наука от подобных щипков, конечно, не страдает, она гордо и уверенно идет вперед, постигая все новые тайны природы, мироздания.
Приверженность к религии, вера в божественное предопределение судьбы препятствуют пониманию открытых марксизмом законов общественного развития. А это мешает верующему быть сознательным и активным участником строительства коммунизма в нашей стране.
Одним из коварных приемов, применяющихся теперь служителями церкви с целью обмана верующих, является извращенное, выгодное для религии толкование научных теорий, гипотез. Так, например, закон сохранения и превращения энергии религия не в силах отрицать, но она пытается по-своему, «наукообразно» истолковать его происхождение: дескать, после «шестого дня творения» в мире ничего нового не появляется. Или некоторые богословы согласны даже признать эволюционную теорию развития живых организмов, но с условием, что первую живую клетку создал бог. В этой клетке заложена возможность дальнейшего развития жизни, что и изучают дарвинисты. Но начальная причина и движущая сила развития - сверхъестественны.
Однако наука все более точно и глубоко объясняет естественные причины происхождения, развития и изменения организмов. Популяризация, разъяснение этих данных науки верующим очень важны для разоблачения многих религиозных спекуляций. И неправы те пропагандисты, которые считают, что в естественно-научной пропаганде достаточно ограничиваться объяснением таких «простых» явлений, как солнечное затмение, гроза и т. п., а о «высоких материях» науки говорить не следует. «Высокие материи» науки сейчас быстро и широко внедряются в нашу практику, быт, и на непонимании их существа умело спекулируют церковники.
Одним из излюбленных приемов теологов для доказательства совместимости науки и религии являются ссылки на религиозность иных естествоиспытателей. Действительно, такие факты имели место в истории. Но в большинстве случаев это было трагедией ученых, которые не могли преодолеть традиционную ограниченность мировоззрения своего класса. Так, во времена Ньютона, Кеплера, Лейбница ученым невозможно было открыто выступать как атеистам. Когда церковь занимала господствующее положение, всякие выступления против религии жестоко преследовались. А если к этому добавить еще относительно низкий уровень развития науки, трудности в исследовательской работе, невозможность решения ряда научных проблем, то станет понятным, как это могло влиять на иных ученых. Но их религиозность имела источником не естествознание. Наоборот, подлинно научные знания подрывали их религиозные убеждения.
Од ЛАНСЕЛЕН, Мари ЛЕМОНЬЕ
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
– В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
– Просветители – в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
– Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
– 1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет «Происхождение видов» Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
– Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
– Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела одна только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория – антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова «экология», который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX – начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
– Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
– Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта – это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась «синтетической философией» именно потому, потому что она охватывала все – от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
– Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
– Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история – идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию – творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука «спускается» в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
– Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
– О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, чтобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
– Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
– Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена «мрачного обскурантизма». Она подавляет. Наука – это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти – лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
- В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
Просветители - в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
- Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет "Происхождение видов" Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
- Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела однако только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория - антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова "экология", который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX - начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
- Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта - это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась "синтетической философией" именно потому, потому что она охватывала все - от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
- Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история - идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию - творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука "спускается" в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
- Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, скобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
- Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена "мрачного обскурантизма". Она подавляет. Наука - это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти - лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
Од Ланселен, Мари Лемонье
В XVIII и особенно в XIX веках наука сочла, что она открыла все законы Вселенной, материи и природы, сделав тем самым несостоятельным все, чему до сих пор учила Церковь. Интервью французского историка и философа Марселя Гоше.
- В начале XVII века родилась галилеевская наука, и это тут же поставило серьезнейшие религиозные проблемы... Как протекало это противостояние между наукой и религией в эпоху Просвещения?
Просветители - в гораздо большей степени политики, чем ученые. В XVIII веке речь идет не столько о выдвижении вперед науки в качестве противовеса религии, сколько о поиске самостоятельного фундамента для будущего политического порядка. Да, просветители превратили науку в символ власти человеческого разума. Но главная проблема для них не в этом. Лишь в самом конце XIX века конфликт между человеком науки и священниками приобретает фронтальный характер.
- Что происходит тогда? Почему сосуществование между ними становится невозможным?
1848 год становится поворотным моментом. За десять лет наука совершает целую серию важнейших прорывов. В 1847 году открыта термодинамика. В 1859 году выходит в свет "Происхождение видов" Дарвина: появляется эволюционная теория. В этот момент возникает идея о том, что материалистическое объяснение природы способно полностью заменить религию. Амбиции науки того времени состоят в том, чтобы предложить универсальную теорию природных феноменов. Дать полное, единое и исчерпывающее объяснение тайнам природы. Если во времена Декарта и Лейбница физика еще обращается за помощью к метафизике, то в XIX веке наука претендует на изгнание метафизики.
- Можно ли говорить о том, что с этого момента наука устанавливает монополию на объяснение мира?
Ситуация выглядит именно так, по крайней мере на протяжении полувека. Представьте себе, какой шок произвела однако только теория эволюции видов! Во времена Галилея люди не решались даже задаваться вопросом о происхождении человека. Дарвин же изложил прямо противоположное библейскому рассказу о сотворении мира. Эволюционная теория - антипод теории божественного творения. Наука совершает еще один важный шаг. Она действительно верит, что в состоянии открыть высшие законы функционирования Вселенной. Одним из самых удивительных последователей этой идеи был немец Эккель, изобретатель слова "экология", который создал религию Науки. В той мере, в какой люди разгадали загадки Вселенной, мы способны вывести мораль из науки, научно сформулировать правила человеческого поведения, исходя из организации Космоса. В конце XIX - начале XX веков его Церковь Науки привлечет многих последователей в Германии.
- Огюст Конт во Франции пытался сделать то же самое?
Между ними есть существенные различия. Религия Огюста Конта - это религия не Науки, а Человечества. Теоретическим осмыслением достижений второй половины XIX века мы скорее обязаны Герберту Спенсеру, автору, сегодня также многими забытому. Его философия, в свое время исключительно популярная, называлась "синтетической философией" именно потому, потому что она охватывала все - от происхождения материи и звезд до социологии. Это был уникальный момент в истории науки.
- Да, но при всей мощи тогдашней науки несет ли она одна ответственность за умирание идеи Бога? И каким образом эти идеи, предназначавшиеся для элиты, постепенно затронули религиозные верования народа?
Вы правы, идея Бога была поставлена под вопрос не только наукой. Эмансипация от религии была также порождена идеей прав человека, которая решительным образом оспаривает права Бога. Власть уже дается не свыше: она проистекает из легитимности, которая принадлежит индивидам. Этой эмансипации помогла и история - идея о том, что люди сами творят собственный мир. Они не подчиняются трансцендентному закону: они работают, производят, строят цивилизацию - творение их рук. Для этого Бог не нужен. И потом, не будем забывать, что через распространение школ, индустриализацию и медицину наука "спускается" в повседневную жизнь людей. Республика прославляет ученых. Пастер, Марселен Бертело. В 1878 году Клод Бернар даже удостаивается государственных похорон. Эта гегемония продолжается до 80-х годов XIX века, когда научная модель начинает давать трещину. Тогда появляются разговоры о кризисе науки...
- Значит, науке XIX столетия так и не удалось совершить своего преступления против Бога?
О смерти Бога говорить не приходится, он не может умереть, он бессмертен! Во всяком случае, в головах людей. Что касается кризиса науки, то он и сегодня сопровождает нас в нашем мире. Мы уже не ждем от науки, скобы она сказала последнее слово обо всем на свете. Наука не доказывает ни существования, ни отсутствия Бога, это просто не ее сфера.
- Сегодня власть науки сосуществует с большой тягой ко всему, что так или иначе касается области сакрального... Как вы это объясняете?
Гегемония науки стала чрезмерной и начала вызывать тревогу. Наука была очень симпатична, когда использовалась в борьбе со священниками. Сегодня она пугает. Наука уже не является освободительницей, как это было во времена "мрачного обскурантизма". Она подавляет. Наука - это единственная интеллектуальная власть. Все остальные виды власти - лишь ее жалкое подобие. В этой атмосфере недоверия многие испытывают искушение прибегнуть к оккультным, метафизическим и религиозным объяснениям вещей. Что в Европе умерло окончательно, так это социологическое христианство. Но религиозное христианство еще теплится.
